— Лонстон напоминает мне вашего отца, каким он был, пока не влюбился в Эвелину, — с усмешкой вмешалась в разговор Психея.
Александра поспешила подавить улыбку, вспомнив рассказ Психеи о том, как Эвелина Свенбурн и маркиз Брэндрейт были на ножах, пока их не поразили стрелы Купидона.
— Чему ты улыбаешься? — спросил отец.
— Мне всегда хотелось знать, папа, каким ты был, пока не полюбил маму.
Маркиз был явно озадачен. По-видимому, подобная мысль не приходила ему в голову.
— Не знаю, право, — сказал он наконец, почесывая затылок. — Нечто вроде вашего Лонсто-на. — Он усмехнулся. — Мама говорит, что я был очень тщеславен.
Александра с трудом проглотила ложку супа.
— Правда? — Она гадала, сумеет ли съесть все, что было на подносе, и как бы удалить отца из комнаты, не нарушая возникшего между ними доверия.
— Что же, очень может быть, — продолжал он. — К сожалению, когда небо одарило мужчину титулом и состоянием…
— Не говоря уже о красивой внешности.
— Полагаюсь в этом на твой вкус, милая, — с довольной улыбкой сказал он. — Но беда в том, что женщины за таким мужчиной гоняются, и это, знаешь ли, может кому угодно ударить в голову.
Александра покончила с черепаховым супом и щипала хлеб. Маркиз взглянул на поднос.
— Ты все еще голодна?
— Да, как это ни странно. Но прошу тебя, папа, не считай себя обязанным развлекать меня. Ведь ты шел спать, когда увидел служанку с подносом.
Маркиз согласно кивнул. Накопившаяся за день усталость ясно отражалась на его лице.
— Утром я провел четыре часа в седле, — сказал он. — А днем обошел весь дом с архитектором, обсуждая планы твоей матери. К сожалению, у меня ноги сводит от сидения. Наверно, я старею, Аликс. — Он со смехом поднялся. — Я скажу тебе, что мне частенько повторяла леди Эль.
— Что?
— «Только не старей, Брэндрейт». — Маркиз с любовью смотрел на дочь. — Будь осторожнее с Лонстоном. У него опасная репутация.
— Я знаю, папа, и я о себе позабочусь — тебе не стоит об этом беспокоиться.
Она откусила кусочек хлеба — и едва не подавилась. Судорожно глотая, она взяла отца под руку и направилась с ним к двери.
— Я так люблю тебя, папа. Благодарю тебя за заботу обо мне.
Он улыбнулся:
— Ты всегда была моей любимицей. Когда ты завтра отправляешься в замок?
— Пораньше. Часов в десять.
— Доктор приезжает в четыре.
— Я вернусь к этому времени.
Закрыв за ним дверь, девушка с облегчением вздохнула и сразу же обратилась к Психее.
— Супа больше нет, — прошептала она. — Но есть немного хлеба, ростбиф и яблоки.
— Очень хорошо, — отвечала Психея. — Я и не подумала, как это может выглядеть, если вы станете столько есть.
Александра подала ей поднос.
— Я вообразить себе не могу, что бы сказал папа, если бы узнал правду — что вы лежите в моей постели с вывихом.
Звонкий смех Психеи огласил комнату.
Странный звук донесся до ушей маркиза, подходившего к своей двери. Смех молодой женщины прозвучал у него за спиной. Мороз пробежал у него по коже — его дочери так не смеялись, но в то же время в этом звуке было что-то знакомое.
Неужели это привидение?
Разве и в Роузленде водятся привидения, как и в замке Перт?
Поразительно.
Афродита поморгала, не в силах понять, где находится. По смутным очертаниям ближайшего окна она могла заключить, что было раннее утро, но в голове у нее стоял такой туман, что она не помнила даже, какой сегодня день. Единственное, что она ощущала, — нечто жесткое и колючее у щеки.
— Мама! — Голос донесся издалека, словно Афродита находилась в глубине пещеры, а зов прозвучал где-то у самого входа.
— Мама, ты меня слышишь?
— Энтерос? — прошептала Афродита. Во рту у нее пересохло, на губах стыло странное ощущение — словно они намазаны маслом, которое отдает шалфеем и чабрецом. По запаху это походило на ее эликсир от любви, но откуда бы ему здесь взяться?
Что-то жесткое и колючее начало раздражать ее нежную чувствительную кожу. Она потянулась, чтобы сбросить одеяло, но никак не могла найти его край. Открыв глаза, богиня села и, повернув голову, увидела пару копыт и черные бока — о Зевс всемогущий! Кентавр!
Память вернулась к ней — жестокая выходка Эроса, хохот толпы. Тогда это ее ничуть не смутило, потому что она влюбилась, влюбилась в самое безобразное существо на Олимпе — страшнее его мог быть только сам Вулкан!
Она вскрикнула и разбудила бы мирно спящего кентавра, уютно похрапывающего в своей конюшне позади дворца Зевса, но черные крылья обвили ее и закрыли ей лицо.
Не успела она издать и звука, как Энтерос взлетел с ней в ночное небо.
— Я убью своего собственного ребенка! — закричала Афродита, как только они достаточно удалились от дворца.
— Да будет тебе, мама! А чего ты ожидала от Купидона, когда он узнал о наших планах?
— Ты, наверное, прав… Но кентавр! Я погибла! Я стану посмешищем на пирах у Вакха на ближайшие двадцать лет!
— Не такая уж большая цена! Как только мы избавимся от Психеи, твоей изобретательностью станут восхищаться. А теперь терпение, мама, мне нужна твоя помощь в одном дельце. Я знаю, где будет сегодня ночью Купидон, я наткнулся на него сегодня случайно, когда соблазнял женщину по имени Александра. Я следовал за ней, выжидая удобный момент, когда смогу напустить на нее свои чары, — и тут-то обнаружил, что Купидон зачем-то устраивает по всему замку какой-то странный шум. То ли он притворяется привидением, то ли он еще какой-то вздор затеял.
Во всяком случае, я весь день его выслеживал и выяснил, где он скрывается — в чулане, недалеко от бальной залы. Уверен, что он хранит там свой колчан со стрелами и лук. Если мы сумеем выкрасть его стрелы, он не сможет заставить Александру и Лонстона влюбиться друг в друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79