— Добрые люди, повторяю: я не прошу вас раскрывать мне тайну происхождения девочки; нет никакого сомнения, что вы сделали для нее все, что могли; кто бы ни препоручил ее вам, вы не обманули доверия этого человека. Теперь дело за мной. Подарите или, точнее, отдайте мне на время девочку, которая вам только в тягость; я постараюсь вылечить ее и превратить этот бессильный и безмолвный сгусток материи в существо, наделенное разумом; она станет помогать вам в трудах и, заняв свое место в семье, принесет в нее свою долю сил и способностей.
Мать и сын переглянулись, отошли в дальний угол хижины, посовещались там несколько мгновений и, казалось, пришли к единому мнению; во всяком случае, снова подойдя к доктору, браконьер сказал следующее:
— Ясно, сударь, что вас послал сюда сам Господь, потому что вы пришли вслед за собакой, которую мы считали погибшей. Забирайте девочку с собой. Если Сципион захочет идти с вами — пусть идет; во всем этом видна Божья воля, и с нашей стороны было бы святотатством противиться ей.
Доктор положил на стол туго набитый кошелек, завернул девочку в плащ и вышел; Сципион на сей раз послушно побежал следом; он весело прыгал, принюхивался, время от времени легонько тыкался носом в тело девочки, которое угадывал под плащом, и его гордый лай был подобен трубе глашатая, возвещающего победу своего генерала.
VI. МЕЖ КОШКОЙ И СОБАКОЙ
Видя, как радуется собака, какими умными глазами она смотрит на него и как выразительно говорит с ним на своем языке, доктор все больше укреплялся в намерении превратить это спасенное им существо в деятельного посредника, связующее звено между волей врача и помраченным разумом несчастной дурочки, которую надлежало возвратить к жизни.
Итак, Жак Мере решил атаковать болезнь своей воспитанницы с помощью Сципиона. Прекрасный знаток древних кабалистических мифов античности, доктор тотчас вспомнил по сему поводу троекратный лай пса Цербера, преграждающего Орфею путь к Эвридике. Доктор полагал, что его затея имеет немало общего с попыткой великого древнего поэта. Жаку Мере предстояло спуститься в глубины той преисподней, что зовется безумием, и, отыскав в этой смертной тьме страждущий разум, во что бы то ни стало вывести его на свет Божий, как Орфей — Эвридику.
Правда, Орфей потерпел неудачу, но лишь оттого, что ему недостало веры. Почему он усомнился в словах подземного бога? Почему пожелал удостовериться, что Эвридика следует за ним, и оглянулся?
Поглощенный этими мыслями, доктор вернулся домой и поднялся в лабораторию.
Старая Марта, с трудом переносившая присутствие в доме Сципиона, который пугал ее любимого кота, пошла за хозяином, ибо, видя у него в руках какой-то предмет, завернутый в плащ, решила, что это собранные им целебные травы, а сортировать их входило в ее обязанности.
Кот шел следом за старухой.
Кот этот, прозванный Горбатой Мартой Президентом из-за его пушистого меха, который напоминал ей горностаевую мантию президента буржского суда, виденную ею один-единственный раз в жизни, в самом деле был очень напуган появлением Сципиона. Сципион же, повинуясь инстинкту, заставляющему собак ненавидеть кошек, первым делом бросился на Президента и, опрокидывая всю мебель и утварь в доме доктора, гонялся за ним до тех пор, пока тот не выскочил в открытое окно и не умчался куда-то по крышам.
То ли из ревности перед чужаком, занявшим его место в доме и, следовательно, в сердце хозяев, то ли из безмерного страха, испытанного им во время столкновения с пришельцем, Президент, который по природе своей был весьма миролюбив и, благодаря похлебке, которой дважды в день угощала его Марта, отказался преследовать крыс и мышей, а если они случайно попадались ему в лапы, с презрением отвергал этот десерт, — Президент провел в бегах целых три дня и, хотя каждую ночь его жалобное мяуканье слышалось на крыше и даже на чердаке, хозяевам не показывался.
Поскольку Горбатая Марта была уверена, что доктор вправе распоряжаться жизнью и смертью всего, что его окружает, она не осмелилась возроптать, однако бегство Президента сильно опечалило ее, так что, подавая утром хозяину кофе с молоком, она тяжело вздыхала, а наливая в полдень похлебку в миску Сципиона, недовольно бурчала что-то себе под нос.
Доктор ненавидел войну из-за ее последствий, мир же и покой любил ради них самих. Он заметил, что от усталости или по причине какого-то несчастного случая один из четырех обитателей дома не в духе, одна из пружин, приводящих в действие домашнее хозяйство, вышла из строя; осведомившись у старой Марты о причине ее печали, он услышал в ответ всего три слова:
— Президент, господин доктор!
И служанка с упреком, залившись слезами, кивнула в сторону кресла, где кот прежде имел обыкновение спать.
Близился как раз полдень, время, когда Марта кормила обоих животных. Доктор велел ей налить похлебку в две миски разной величины.
Марта пожала плечами, как бы говоря: «Ах, ни к чему все это!» — и вышла.
Однако, привыкнув беспрекословно повиноваться своему хозяину, она поспешила выполнить его приказание.
Доктор тем временем вышел на балкон и стал глазами искать Президента.
Дом доктора был выше других домов, а лаборатория располагалась на самом верхнем этаже, поэтому нашему герою разом открылась вся округа, вплоть до глубоких темных пещер на берегу реки Крёз; впрочем, ему не пришлось простирать взор так далеко: Президент мирно дремал на соломенной крыше не далее как в десяти метрах от хозяйского дома, подставив солнечным лучам пушистую шерстку, немного запачкавшуюся от ночных похождений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135