В экипаже царила полная тишина. Пенелопа, подстегиваемая любопытством, пыталась разобраться в своих мыслях.
Наконец экипаж остановился у лавки Гризельды. Барнаби встал, спрыгнул вниз, порылся в кармане и, бросив кучеру несколько монет, предоставил Пенелопе спускаться самой.
Гризельда услышала колокольчик, вышла из-за шторы, увидела Барнаби и едва не повернула назад. Глаза ее широко распахнулись: совсем как у девушек-учениц, работавших за столом, поставленным между прилавком и шторами. У бедняжек даже иглы застыли в воздухе. Наконец Гризельда нашла в себе силы взглянуть на Пенелопу.
– Доброе утро, мисс Мартин, – улыбнулась та. – Кажется, вы нас ожидали?
– О… д-да… к-конечно, – запинаясь, пробормотала Гризельда и, едва заметно покраснев, придержала штору. – Пожалуйста, проходите.
Потребовалось немало времени и труда, чтобы превратить Пенелопу в цветочницу с Ковент-Гарден.
Наконец, довольная своей работой, Гризельда и сама стала переодеваться.
– Я решила, что если появлюсь в обносках, люди, которые узнают меня, будут более откровенными. Конечно, вид процветающей модистки вызывает определенное уважение, но и зависть тоже, а в таком виде я буду с ними на равных.
Пенелопа, сидя перед туалетным столиком Гризельды, надевала шляпу, старую, из темно-синего бархата, видавшую лучшие дни. Цветочный букетик, прикрепленный к тулье, придавал девушке подобающее сходство с цветочницей с Ковент-Гарден.
Гризельда нарядила ее в широкую юбку из дешевого ярко-синего атласа, в сероватую блузку, бывшую когда-то белой, и приталенный жакет из черного твида с большими пуговицами.
Они обернули лентой дужки очков и натерли воском золотую оправу, чтобы она выглядела облезлой.
Оценивая общий результат, Пенелопа объявила:
– Великолепно, и спасибо за помощь!
Пенелопа вдруг подняла палец. Обе прислушались. До них донеслось приглушенное звяканье колокольчика.
– Это Стоукс! – воскликнула Гризельда, накидывая висевший мешком жакет с оторванным карманом и нахлобучивая убогую шляпку с обвисшими полями. – Ну, все готово. Пойдемте вниз.
Оказалось, что Адэр и Стоукс о чем-то беседуют, стоя посреди лавки. Странно было видеть столь мрачных и зловещих типов в окружении кружев и лент.
Пенелопа невольно улыбнулась. Гризельда остановилась у прилавка и что-то внушала ученицам. Стоукс, стоявший лицом к прилавку, первым увидел Пенелопу и онемел.
При виде его вытянувшегося лица Барнаби обернулся. И узрел ее, Пенелопу Эшфорд, в виде неотразимо привлекательной потаскушки, шляющейся по Ковент-Гарден.
Он едва не застонал вслух.
Стоукс пробормотал себе под нос нечто неразборчивое. Барнаби, даже не расслышав, понял, что этот день ему предстоит провести, не отходя от Пенелопы ни на шаг.
Он так крепко сжал зубы, что челюсть едва не треснула.
– Ну как? – осведомилась Пенелопа. – Сойдет?
– Неплохо, – проворчал он, с трудом обретая дар речи. – А сейчас пора идти.
Вчетвером они набились в наемный экипаж и отправились на Петтикоут-лейн. По дороге снова обсуждали порядок, в каком будут отрабатывать список Стоукса, и не стоит ли разделиться на две группы. Последнее решение было отложено до прибытия на место.
Оставив экипаж на северном конце длинной улицы, они влились в толпу, теснившуюся между двойными рядами лотков, тянувшихся вдоль тротуаров. Ни один кучер не посмел бы проехать в своем экипаже по Петтикоут-лейн, когда торговля в самом разгаре.
Самые разнообразные звуки и запахи ошеломили их. Барнаби глянул на Пенелопу, опасаясь, что та дрогнет. Но, судя по выражению лица, ей не терпелось приступить к делу. Она без труда игнорировала то, чего не желала замечать, и жадно впитывала все новое, с чем до сих пор ей не удавалось столкнуться.
Он серьезно сомневался, что найдется хотя бы еще одна дочь виконта, которая согласится свободно разгуливать среди обитателей Петтикоут-лейн.
Указанные обитатели, в свою очередь, бросали в ее сторону внимательные взгляды, но, кажется, принимали за свою, тем более что подол широкой юбки был куда короче, чем принято в обществе, и едва доходил до верха поношенных полуботинок. С ее природной самоуверенностью и хорошей имитацией местного выговора она не вызывала подозрений. К счастью, Барнаби тоже ничем не выделялся из здешней публики, разве что маячил за плечом Пенелопы как демон-мститель. Излучать злость для него не представляло труда, потому что именно злость он и испытывал в данный момент.
Когда чумазый карманный воришка подобрался слишком близко к Пенелопе, достаточно было одного взгляда Барнаби, чтобы тот растворился в толпе.
Стоукс остановился рядом с Барнаби. Пенелопа и Гризельда, стоявшие перед ними, восхищались аляповатыми бантами, выставленными на шатком лотке.
Взглянув поверх моря голов, Стоукс предложил:
– Почему бы тебе и Пенелопе не пойти по этой стороне? Мы с Гризельдой возьмем противоположную.
Барнаби кивнул, не спуская взгляда с Пенелопы:
– Фиггс, Джессап, Сид Льюис и Джо Ганнон – сегодня мы охотимся за ними.
Стоукс кивнул:
– Да, либо здесь, либо на Брик-лейн. Это их территория. Местные жители должны их знать. Но не слишком усердствуй… и Пенелопе не давай.
Барнаби утвердительно хмыкнул. Хотелось бы представить, каким образом это ему удастся, тем более что Пенелопа окончательно вышла из-под контроля.
Но мысль о необходимости держать в узде женщину, переодетую цветочницей, дала толчок идее как к возможному средству выживания. Когда Стоукс увел Гризельду, Барнаби схватил Пенелопу за руку и потащил к ближайшему лотку.
– Что случилось? – прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90