Он объяснил план Стоукса и показал на ряд лотков:
– Эта наша сторона. Пойдем по ней. Однако нужно держаться вместе, чтобы я смог достойно сыграть роль ревнивого любовника, раздосадованного тем, что ты тратишь время и деньги на всякую ерунду.
– Но зачем?!
– Потому что местные обитатели вполне меня поймут и посочувствуют.
И от него не потребуется никаких усилий, чтобы эту роль сыграть.
Пенелопа фыркнула и бросила на него недоверчивый взгляд. Он ответил тем, что обнял ее за талию и привлек к себе. Пенелопа застыла и яростно сверкнула глазами, но Барнаби только коварно усмехнулся и; щелкнул ее по носу.
– Ни одна ковентгарденская цветочница не отреагирует подобным образом. Вы должны держаться соответственно.
Он позволил Пенелопе самой выбирать, к кому обращаться: похоже, она интуитивно чувствовала, с кем заводить разговор. Сам он предпочитал молчать и ограничивался ворчанием, фырканьем и односложными ответами.
Пенелопа должна была признать, что их план сработал. Их принимали за своих, и их разговоры с торговцами звучали вполне естественно.
К сожалению, за все приходится платить. Близость Барнаби, его мускулистого тела, к которому ее прижимало всякий раз, когда толпа чересчур напирала, его властные прикосновения, тепло большой ладони, сжимавшей ее пальцы, возбуждали целый вихрь эмоций, тревожащую смесь волнения и настороженности, вызывали трепет наслаждения.
Шли минуты, а она никак не могла овладеть собой. Зато им удалось узнать местонахождение двоих из тех, кого они искали.
Достойное возмещение за потраченные нервы.
Они зашагали по узкой улочке, в конце которой, как им сказали, жил Сид Льюис, и остановились посредине.
Пока Барнаби осматривал толпу, пытаясь отыскать взглядом Стоукса и Гризельду, Пенелопа всматривалась в дома:
– Пятая дверь на северной стороне. Я ее вижу!
Она схватила Барнаби за рукав и попыталась потянуть к дому.
– Дверь открыта. Внутри люди.
Барнаби накрыл ее ладонь своей:
– Я не вижу Стоукса. Ну да ладно, посмотрим. Но постарайтесь не выходить из роли.
– Уверены, что все мужчины в Ист-Энде такие тираны?
– Насколько мне известно, они куда хуже.
Пенелопа хмыкнула, но послушно пошла рядом. Поравнявшись с пятой лачугой, она увидела внутри какое-то движение. Но на узкой дороге было совсем мало прохожих и чрезмерное любопытство могло привлечь внимание, а из дома кто-то выходил.
Барнаби отступил и схватил ее в объятия.
– Подыгрывайте, – прошептал он и, наклонив голову, коснулся губами ее щеки. Голова Пенелопы пошла кругом, а горло перехватило. Его тепло окружало ее и словно плавило не только плоть, но и кости. Она, сама того не сознавая, прижалась к его мускулистой груди.
Ее реакция не имела смысла, но и отрицать ее было невозможно. Она трепетала в ожидании следующего прикосновения его губ. Хорошо, что он поддерживал ее, потому что она внезапно ослабела.
И тут вдруг сообразила, что он оглядывает улицу поверх полей ее шляпки! Использует ее как прикрытие.
Пенелопа задохнулась от негодования. Но сейчас для ссор не было ни времени, ни причин.
И хотя он продолжал наблюдать за улицей, приходилось одновременно сражаться со своими инстинктами, держать их в узде, контролировать.
Но его чары скоро развеялись, и она уже попыталась было вырваться, когда Барнаби прошипел:
– Стойте смирно!
Прерывисто вздохнув, она процедила:
– Вы так ведете себя, чтобы отплатить мне за то, что я настояла на сегодняшней поездке.
Он крепче сжал ее талию и прижал губы к чувствительному местечку за ухом. И услышал, как она охнула. Почувствовал, как ладони, упершиеся в его грудь, ослабели.
Он вдохнул, и аромат ее волос, ее кожи проник в него до самых костей. Эти блестящие волосы пахли солнечным светом. Он скрипнул зубами и, почти теряя разум, прошептал:
– Кто-то выходит.
Пришлось сделать вид, что он снова целует ее. Его мечта зацеловать ее до умопомрачения, кажется, сбывалась…
А она не сопротивлялась. Однако через несколько секунд он сухо объявил:
– Похоже, мы можем вычеркнуть Сида Льюиса из списка.
– Почему?
Подняв голову, он ослабил хватку, но не позволил Пенелопе повернуться.
– Если не ошибаюсь, Сид Льюис готов примириться с Господом. Вряд ли он может одновременно содержать воровскую школу и дружески беседовать с местным викарием.
Пенелопа украдкой оглянулась.
– Сид Льюис – тот лысый коротышка?
– По крайней мере такое описание дал один из владельцев лотка.
– Он плохо выглядит.
– Вероятно, этим объясняется столь неожиданный интерес к религии.
Льюис грузно опирался на палку, дышал тяжело и со свистом: это было слышно даже с того места, где они стояли.
– Пойдемте, – велел Барнаби и, обняв Пенелопу за плечи, повел назад. – Нужно найти Стоукса. Осталось проверить еще троих.
Они встретились со Стоуксом и Гризельдой у противоположного конца рынка. Услышав о Сиде Льюисе, Стоукс поморщился:
– Фиггс тоже вне игры. Он в Ньюгейте. Остаются только Джессап и Джо Ганнон. Кстати, Джессап – клиент опасный.
Стоукс и Барнаби многозначительно переглянулись.
– В этом случае придется вести себя как нельзя более осторожно, – заявила Пенелопа. – Куда теперь?
Стоукс взглянул на Гризельду.
– Как насчет того, чтобы зайти в кабачок и перекусить?
Предложение одобрили все. Гризельда вспомнила о пабе на углу Олд-Монтегю-стрит и Брик-лейн.
– Там по крайней мере не отравишься. И нам все равно придется идти на Брик-лейн, где, скорее всего, можно узнать о Джессапе и Ганноне.
Они вернулись на Уэнтуорт-стрит и добрались до «Делфордского герба». Дверь пивной была широко раскрыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90