– спросила Ева.– В шахтах все стрелки показывают на выход. Чтобы ты не лез все глубже и глубже, если заблудился.Перед началом крутого спуска Рено и Ева увидели крепежные балки. Дерево было грубо отесано. В некоторых местах виднелись остатки коры.От основной штольни в разных направлениях и на разных уровнях шли ответвления. Некоторые из них были завалены. Камни на полу других служили предостережением о ненадежности потолков или стен.– А для чего эти норы? – спросила Ева. – Большинство из них никуда не ведут, это тупики.– Их называют норами койота. А роют их для того, чтобы определить направление жилы. Когда снова выходят на жилу или находят новую, побогаче, боковой туннель оставляют и концентрируют внимание на основном.– Какие узкие штольни! Я с трудом в них пролезу. Индейцы, должно быть, были меньше, чем дон Лайэн.– Это были дети. Это они рыли норы койота.– Боже мой! – воскликнула Ева.– Это была дьявольская работа, хотя и под руководством иезуитских священников… Побереги голову.Ева пригнулась и продолжила путь в полусогнутом положении. Рядом в три погибели согнулся Рено.– Мальчики рыли норы, нагружали мешки и вытаскивали руду на поверхность, – пояснил он. – Здесь, видно, была мощная жила. Они ведь не роют даже на дюйм шире, чем требуется.Рено помолчал, внимательно изучая забой, затем, согнувшись, продолжил путь.– Когда руда доставлена на поверхность, девочки и маленькие мальчики молотком разбивают ее на мелкие куски. Затем ее засыпают в дробилку, где взрослые рабы измельчают руду в пыль.В полу, на стенах и в потолке зияли черные дыры.– Здесь опять потеряли направление жилы, – пробормотал Рено.– А что случилось?– Жила сделала поворот или выклинилась, или здесь был сброс пород.– Я всегда думала, что жилы идут прямо.– Это заветная мечта каждого золотоискателя, – сказал Рено. – К сожалению, прямые жилы встречаются чертовски редко. Большинство золотых месторождений напоминают по форме ствол клена или молнию. Ответвления могут быть без всякой видимой для человека причины в самом неожиданном направлении.Фонарь покачнулся, когда Рено нагнулся возле устья одного из ответвлений. Свет упал на нору, которая была на уровне талии. Она была завалена обломками, которые высыпались и в главную штольню.– Что это? – спросила Ева.– Где?– Приподними фонарь повыше, посвети туда, где обвалилась нора. Да, вот так.Ева вгляделась в боковую штольню. Когда она поняла, что ей довелось увидеть, она резко отпрянула назад, натолкнувшись на Рено.– Что такое, Ева?– Кости, – ответила она.Рено повернулся и поднес фонарь к норе. Что-то тускло блеснуло внутри. Ему хватило мгновения, чтобы понять, что это остатки кожаных сандалий и кости ноги. Сухой, прохладный воздух шахты хорошо сохранил их.– Это один из предков дона Лайэна? – тихо спросила Ева.– Слишком маленький.– Ребенок, – прошептала она.– Да, ребенок. Он рыл нору, и стена обвалилась.– Они не потрудились даже подобающим образом похоронить его.– Опасно копать в рыхлой штольне, чтобы искать мертвое тело, – пояснил Рено. – К тому же с рабами обращались хуже, чем с лошадьми. Ведь испанцы не закапывали своих лошадей, когда они умирали.Фонарь качнулся в сторону, снова погрузив нору в могильную тьму.Ева закрыла глаза, затем снова открыла их. Сейчас, когда она знала, что здесь есть кости, темнота действовала ей на нервы.– Ты спрашивала, что такое «куриная лестница», – сказал Рено через минуту. – Можешь посмотреть.Из одной норы торчало длинное бревно. По бокам его были сделаны зарубки, которые служили опорой для ног. Нора круто шла вниз, и без такой импровизированной лестницы обойтись было невозможно.– Иногда просто устанавливают ствол с сучками, – продолжил Рено. – В любом случае функцию свою «куриные лестницы» выполняют.Дерево было корявым и прохладным на ощупь, за исключением тех мест, на которых находились зарубки. Там множество ног отполировали бревно до блеска.– Подержи фонарь, – попросил Рено.Ева взяла фонарь и, затаив дыхание, наблюдала за Рено, который исследовал лестницу. Вскоре она могла видеть только его широкие плечи и шляпу.– Прочная, – объявил он, глядя вверх. – Если не попадает вода, дерево хорошо сохраняется на такой глубине.Примитивная лестница вела на другой уровень старой шахты, откуда отпочковывались в разных направлениях многочисленные норы. Большинство из них были настолько узкими, что Рено мог только засунуть туда голову. А в некоторые из них не могла протиснуться даже Ева.– Есть что-нибудь? – спросил Рено.Ему не хотелось, чтобы Ева заглядывала в каждую нору, но возразить против этого было трудно. Она могла пролезть дальше и делала это быстрее, чем он.– Штольня идет дальше, – сказала Ева, вылезая из норы. – А за поворотом другая штольня, вдвое больше этой.Она поднялась и отряхнулась.– В этой большой штольне есть одна странность. Стрелки показывают в другую сторону. Кто-то стер головки у стрелок и нарисовал новые головки на хвосте.Рено нахмурился, вынул компас и сверился с ним.– Куда поворачивает эта нора?Ева показала.– А вторая штольня идет оттуда, – добавила она.Рено повернулся, чтобы сориентироваться и разобраться с непонятной штольней и двойными стрелками.– Под таким же углом или угол меняется? – спросил Рено.– Вот под таким, – ответила Ева, изобразив тупой угол.– Тебя не пугают эти тесные проходы? Ева покачала головой.– Ты уверена? – не отступал Рено.– Абсолютно. Уж лучше подземные проходы, чем хождение по узенькой тропке над пропастью, – кисло проговорила Ева.При свете фонаря на его губах сверкнула улыбка.– По мне так лучше это, чем каждый день лазить в нору койота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87