– Доставьте мне удовольствие, – настаивал Саймон, подавая ей шляпу. – Вы по крайней мере можете таким образом расплатиться со мной за кражу чертежа.
– Вы только что сказали, что он вам не нужен. – Камелия нахлобучила на голову испачканную шляпу. – Вы сказали, что он отпечатался в вашей памяти.
– Тогда сделайте одолжение в знак благодарности за то, что я пришел вам на помощь в трудную минуту, – предложил Саймон. – Должен сказать, я блестяще сыграл влюбленного пьяницу.
– Я высоко ценю вашу заботу, мистер Кент, но действительно не нуждаюсь в вашей помощи. Я прекрасно владею ситуацией.
– Если вы считаете, что подвергнуться нападению двухметрового гиганта, в то время когда его напарник грозил вам смертью и размахивал перед вашим носом пистолетом, – это владеть ситуацией, то должен сказать, вы прекрасно ею владеете.
– Когда вы, пошатываясь, появились на улице, я как раз ударила великана кинжалом в бедро.
– Правда? Вы раньше делали что-то подобное?
– Я много раз охотилась и помогала разделывать туши Я совершенно уверена, что без труда смогла бы перерезать негодяю мышцы.
– Спасибо за предупреждение. – Саймон подал ей руку.
– Простите, мистер Кент, но вас не тревожит, что вас увидят в таком виде? Вы, кажется, забыли шляпу и галстук, а ваша рубашка расстегнута.
– Я покинул дом в спешке. – Саймона позабавило внезапно проснувшееся в ней чувство приличия. – Боюсь, я частенько выхожу из дома в неподобающем виде, это одно из следствий постоянной занятости. Отсутствие моей шляпы вас беспокоит?
Он медленно запахнул мятую рубашку на мускулистой груди.
– Вовсе нет, – ответила Камелия, встретившись с ним взглядом. – Я давно привыкла видеть мужчин без шляп.
– Отлично. Значит, вы не станете возражать против того, чтобы я проводил вас к карете? – Его рубашка теперь была благопристойно застегнута до самой шеи, и он снова подал ей руку.
Камелия вздохнула:
– Если это доставит вам удовольствие, мистер Кент.
Она легко положила руку на рукав его сюртука. Рука Саймона была на удивление твердой и горячей, от жара, проникавшего сквозь перчатку, ладонь немного покалывало.
Они в дружеском молчании пошли по темному переулку к улице. Мужчины и женщины в элегантных вечерних нарядах ехали в каретах в театры, на приемы, званые ужины или просто гуляли. Камелия понимала, что они с Саймоном составляют странную пару: она в безнадежно испорченном платье, обвисшей шляпе, со спутанными волосами, и Саймон в мокрых брюках и помятом сюртуке. Люди неодобрительно поглядывали на них, явно думая, что им не место среди благородной публики, или, хуже того, принимали за карманных воров. Камелия взглянула на Саймона, задаваясь вопросом, беспокоит ли его, что они привлекают всеобщее внимание.
К ее удивлению, на его лице было почти веселое выражение. Либо Саймон не замечал хмурых взглядов, либо они его совершенно не волновали.
– Я совсем забыл, как хороши вечерние прогулки, – сказал он. – Мне действительно нужно чаще выходить из лаборатории.
– Как вы устроили эти взрывы? – полюбопытствовала Камелия.
– Я использовал забытые в кармане сюртука петарды, которые сделал, чтобы позабавить младших братьев и сестер.
– Эти огромные огненные шары всего лишь петарды? Они походили на ружейные выстрелы.
– Я люблю устраивать необычные и шумные фейерверки, – сказал Саймон. – Чтобы усилить цвет и яркость взрыва, я добавил соли металлов и селитру. Моя мать всегда жалуется, что я однажды что-нибудь взорву, но братья и сестры в восторге.
– И сколько у вас братьев и сестер?
– Всего нас девять, но только трое еще достаточно юны, чтобы приходить в восторг от старшего брата, который умеет устраивать взрывы. Остальные помнят пожары, которые я едва не учинил в детстве, когда выяснял, сколько ружейного пороха понадобится, чтобы поднять крышку жаровни, или сколько света даст масляная лампа с пятью фитилями вместо одного.
– Вы устраивали пожары?
– Случалось, – пожав плечами, признался Саймон. Они свернули на улицу, где перед входом в Британский музей ждали несколько карет. Около одной из них, смеясь и на что-то указывая, толпились дети и взрослые. – К счастью, мне ни разу не удалось сжечь дом дотла, хотя наш дворецкий Оливер всегда был уверен, что я это сделаю.
– Вот моя карета. – Камелия указала на скромный черный экипаж, у которого собрались дети.
– Что они разглядывают?
– Моего кучера. Стоит ему где-нибудь появиться, он сразу привлекает к себе внимание.
Подойдя вместе с Камелией к карете, Саймон увидел, что так привлекло детей.
На козлах сидел худой африканец лет пятидесяти или чуть постарше. Палящее африканское солнце избороздило его темное лицо глубокими морщинами. Лоб и челюсти были квадратными, впалые щеки свидетельствовали, что в его жизни случались времена, когда пища была более чем скромной. Он сидел, выпрямив спину, вскинув голову, и смотрел прямо перед собой. Его гордые манеры граничили с надменностью, выдавая благородство и силу духа, которые Саймон нашел чрезвычайно привлекательными. В фантастическом наряде африканца сплетались пурпурный, сапфировый и изумрудный цвета. На голове у него была широкополая кожаная шляпа, которая, казалось, не гармонировала с экзотическим нарядом, но была гораздо практичнее лоснящихся фетровых шляп, которые диктовала джентльменам лондонская мода. Темного цвета кожи, необычайного наряда и странной шляпы было достаточно, чтобы разжечь любопытство прохожих, но не это заставляло детей захлебываться от смеха.
На голове африканца прыгала обезьянка, бросая в детей вишней.
– Зареб, я просила тебя не выпускать Оскара из кареты, – упрекнула Камелия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91