Но забыть о встрече с Матссвеллом будет нелегко. Впервые после смерти отца она ощутила ласковое мужское прикосновение, и оно до глубины души взволновало ее. Напрасно она заглянула в его ярко-синие умные глаза. А Максвеллу не следовало дотрагиваться до ее ступни и щиколотки – такие прикосновения у китаянок считаются более чем интимными.
Но Максвелл держался спокойно, точно так он прикоснулся бы к любому человеку, нуждающемуся в помощи, а она, глупая женщина, задрожала от потрясения и влечения, ее женская энергия инь забурлила, стремясь уравновесить мужскую ян. Трот хотелось прижаться к Максвеллу, прильнуть к его длинному телу.
Вот если бы такой мужчина посмотрел на нее, не скрывая желания!
Трот уставилась сухими глазами в потолок, не давая слезам пролиться. Ей не суждено быть наложницей, женой или матерью. Надо довольствоваться тем, что у нее уже есть, – удобствами. Она не голодает, хозяин ценит ее, у нее есть возможность уединиться в собственной комнате. Она даже пользуется некоторой свободой в отличие от других женщин, живущих в этом доме. Но лишь потому, что ее не считают ни настоящей женщиной, ни чистокровной китаянкой.
Трот медленно обвела взглядом свою комнату, свой единственный приют. Она сама тщательно обставила ее, руководствуясь правилами фэн шуй – искусства создания гармоничной атмосферы. В комнате осталось много свободного места, Трот разместила здесь лишь любимые предметы мебели – кровать, стул, стол, служащий письменным. Мягкий ковер в синих и кремовых тонах, несколько сундуков разных размеров. И вышитая стенная драпировка с изображением символов четырех стихий дао – воды, земли, воздуха и огня.
В одном углу Трот устроила маленькое семейное святилище, где возносила молитвы за отца и мать, о душах которых было некому позаботиться, кроме нее. Отец привил Трот веру в Господа Иисуса, но в Китае почитали и других древних богов, и пренебрегать ими было бы неразумно.
Напротив кровати стоял сундук лакового дерева, хранящий вещи, которыми Трот особенно дорожила. Может быть, маленькая прихоть, возвращение к своему тайному "я" поможет ей избавиться от чувства опустошенности? Осторожно ступая на поврежденную ногу, она подошла к сундуку, опустилась на колени и извлекла из-под одежды ключ, висящий у нее на шее на шелковом шнурке.
Из-под тяжелой крышки сундука повеяло ароматом сандалового дерева. На дне хранились отцовская Библия, другие английские книги и обитая шелком шкатулка с драгоценностями. А сверху лежало сокровище Трот – женские наряды.
Ей понадобилось несколько лет, чтобы тайно обзавестись этим гардеробом. Чэнгуа платил ей небольшое жалованье, а торговцы-иностранцы иногда вознаграждали ее деньгами, когда были особенно довольны ее услугами. Эти с трудом скопленные гроши Трот тратила на обстановку комнаты и на покупку женской одежды и украшений.
Поскольку Чэнгуа разрешал ей выходить из дома только в мужской одежде, Трот делала вид, что подыскивает наряды для своей сестры. Она уходила на окраины разросшегося города и там выбирала в лавках одежду, на глазок прикидывая, будет ли она ей впору.
Трот бережно вынула из сундука свою гордость, голубой шелковый халат. Поношенный, местами потертый, когда-то он принадлежал знатной особе – должно быть, какой-нибудь рослой маньчжурской женщине. Трот сняла мужскую одежду, развязала полосу ткани, туго стягивающую груди, надела белье и штаны. Гладкий шелк нежно ласкал кожу.
Стащив шапку, она расплела длинную косу, усиливавшую ее сходство с мужчиной, и перебрала пальцами густые пряди. Тщательно расчесав волосы, Трот уложила их на макушке в изысканную придворную прическу, заколов темные локоны длинными позолоченными шпильками. Эти шпильки отец подарил ее матери.
Капельку духов в ямочку у основания шеи, немного помады на губы. Наконец Трот облачилась в искусно вышитый халат. Ей доставляло удовольствие прикасаться к нефритовым пуговицам, продевая их в петли.
Последней очередь дошла до украшений: нефритовых браслетов на запястья, нитей стеклянных и деревянных бус, ажурного платочка, который должен быть у каждой знатной дамы. Выпрямившись во весь рост, Трот вскинула голову гордо, как признанная красавица.
Ее мать Ли Инь была очень хороша собой. Ли Инь любила рассказывать о том, как Хью Монтгомери купил ее, желая сделать своей наложницей, едва успев увидеть. Как она поначалу боялась огромного варвара со странными рыжими волосами и серыми глазами! Но он был добр к ней, и вскоре она начала благодарить судьбу за то, что досталась такому хозяину.
Трот была готова без конца слушать эту историю и представлять себе, как в один прекрасный день какой-нибудь джентльмен увидит ее и полюбит с первого взгляда. В то время Трот была еще совсем ребенком.
Она провела ладонями по халату, вышитые медальоны на ощупь были шероховатыми. Пионы – символ весны, летучие мыши – знак удачи… Остро ощущая свою женственность, Трот медленно закружилась на месте, тяжелые шелковые полы халата приподнялись. Интересно, понравилась бы она лорду Максвеллу в таком наряде?
Увидев свое отражение, промелькнувшее в зеркале на противоположной стене, Трот приуныла. Где бы она ни очутилась, на Востоке или на Западе, ее наверняка сочтут уродливой. Так зачем мучить себя, наряжаясь и притворяясь тем, кем ей никогда не стать? Еще ребенком в Макао она восхищалась прекрасными иностранками с их волосами разных цветов и оттенков и выразительными лицами. Со своим крупным телом и большими ступнями Трот меньше отличалась бы от иностранок, чем от хрупких уроженок Кантона, но никто не назвал бы ее даже миловидной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105