– Наше обручение – вымысел. Незачем поддерживать эту иллюзию, ведь на самом деле мы не женаты и никогда не были женаты. В разлуке нам будет легче дождаться, когда закончится этот год. Гораздо легче. – Она поднялась, сдерживая желание еще раз прикоснуться к нему. – Я уеду, Кайл, хотите вы этого или нет.
По его обнаженному телу рассыпались солнечные пятна, он сидел на траве неподвижно, как греческая статуя, и только нервно сжимающиеся пальцы выдавали в нем живого человека. Наконец он произнес:
– Возьми большую карету – в ней тебе будет удобнее. И если ты решишь вернуться, я пришлю кучера за тобой.
– Я не вернусь, милорд, – тихо возразила Трот. – Какой в этом смысл? – Она оделась и заплела волосы, гадая, что случилось бы между ними, если бы она держалась строго и отчужденно, а не поддалась вожделению. Да, во всем виноват лишь игривый тон, какой они поддерживали сегодня с самого утра.
Кайл тоже встал и оделся, неловко двигая руками.
– Ты хотя бы будешь писать мне? Для этого наша связь достаточно крепка.
– Может быть. Но прежде мне надо покинуть этот дом. Уехать как можно дальше. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Этот поцелуй показался Кайлу недопустимо небрежным после страсти, еще недавно сжигающей их. – Я рада, что мы с вами встретились, милорд.
Он поднес к губам ее руку.
– И я. Жаль, что все так вышло.
– Мне тоже, – честно подтвердила Трот.
Большая карета повезет ее и все ее скудное имущество черепашьим шагом. Уложить вещи было недолго. Трот спокойно попрощалась со слугами, словно давным-давно готовилась к отъезду. Горничная Бесси и дворецкий Хокинг смотрели на нее укоризненно, но не посмели упрекнуть. Известно ли им, каковы ее отношения с Кайлом?
На следующее утро, прежде чем спуститься вниз, Трот заметила на своем пальце кольцо Кайла. Она сняла его и оставила на туалетном столике вместе с кельтским браслетом, подаренным Мериэл. Это фамильные драгоценности, а она уже не принадлежит к семейству Ренбурн. В этой семье она всегда была чужой. Трот положила кольцо внутрь браслета, и они напомнили ей кольца на свежеспиленном пне.
Не давая воли боли и гневу, она повернулась и в последний раз покинула свою спальню.
37
Бывают минуты, когда желание выпить становится нестерпимым, и в жизни Кайла наступила одна из таких минут. Ему удалось уговорить Трот оставить себе деньги и снабдить ее письмом в эдинбургский банк, чтобы на первых порах она ни в чем не нуждалась.
Трот держалась чинно, ее манеры были безупречными, а выражение лица – непроницаемым. В конце концов, оба они знали, чем кончится их знакомство. Правда, Кайл не думал, что это случится так быстро.
Дружески кивнув ему, Трот уселась в карету. Она отказалась взять с собой горничную, зная, что сумеет позаботиться о себе сама. Ее единственной спутницей была кошка, уютно устроившаяся в корзине с крышкой.
Кайл вгляделся в ее строгий профиль, стараясь запомнить его. Лакей закрыл дверцу кареты. Кайл не мог не думать о том, что еще двадцать четыре часа назад они с Трот были так близки…
Когда колышущаяся рессорная карета скрылась из виду за поворотом аллеи, Кайл поднялся в бывшую спальню Трот. Пока Трот жила в Дорнли, он ни разу не бывал в этой комнате, но не удивился, увидев, что ее обстановка изменилась. Мебель была переставлена, занавески и украшения заменены.
Комната выглядела уютной, но пустой. Все вещи Трот сейчас лежали в карете, удаляющейся по большой северной дороге. Ничто не напоминало о том, что еще недавно Трот занимала эту комнату, если не считать оставленного кольца с браслетом. Почему-то, увидев эти вещицы лежащими одна в другой, Кайл задохнулся, как от резкой боли.
Оседлав Нельсона, он бешеным галопом понесся по полям. Когда и конь, и всадник устали. Кайл заехал к своим арендаторам, как и подобало владельцу поместья весной, в разгар сева.
В молодости эти обязанности угнетали его, напоминали, что он навсегда привязан к поместью. Но теперь работа доставляла ему удовольствие, хотя присущей Доминику тяги к земле Кайл не испытывал. Доминик и раньше знал все, что творится на землях поместья, и радовался бесконечной смене времен года.
До ужина Кайл перебирал документы и читал письма. Он перекусил в одиночестве, погруженный в раздумья, затем вернулся в кабинет и решил позволить себе напиться. Но не слишком быстро – это было бы вульгарно. Постепенно опустошая графин с бренди, он мало-помалу забудется, а через пару часов ляжет спать и провалится в глубокий сон.
А может, съездить в Лондон? Там хватает развлечений и Друзей, с которыми он не виделся семь лет.
А также юных леди и честолюбивых матушек, жаждущих заманить в свои сети очередного графа Рексхэма.
При этой мысли Кайла передернуло. Лучше не появляться в Лондоне во время светского сезона.
Допивая четвертый стакан бренди, он услышал доносящиеся из холла голоса – кажется, Хокинга и еще кого-то.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и вошел Доминик в запыленной одежде, с таким видом, будто час назад они поужинали вдвоем.
– А, прекрасно! Нет ничего лучше пары стаканов бренди, чтобы согреться в прохладный вечер. Поездка выдалась долгой.
Кайл уставился на брата, понимая, что он еще не так пьян, чтобы видеть галлюцинации.
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
– Просто проезжал мимо и решил провести ночь в Дорнли. – Доминик налил себе бренди и уселся во второе кресло.
– От Шропшира до Дорнли путь неблизкий.
– Значит, я солгал, – добродушно заключил Доминик. Лакей принес поднос с едой, Дом велел поставить его на боковой стол, а потом приказал развести огонь в камине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105