Но вместо того чтобы стыдливо отвести взгляд, она уставилась на него, буквально пожирая выразительными голубыми глазами его оголенную грудь и ноги. Одетый в одни только бриджи, он выглядел так, словно впереди его ждала ночь кутежа.
Мысль об этом ее шокировала.
– Простите меня! – пробормотала она еле слышно. – Я слышала, как вы вернулись, но не думала, что вы уже легли. Извините, что помешала.
Она развернулась, собираясь уйти.
Нет, так не пойдет!
Они оба делали вид, что того поцелуя в Свенкотте не было. А теперь она стояла на пороге его берлоги. Поистине, такая храбрость заслуживает вознаграждения.
– Вы наверняка замерзли. Умоляю, входите. – Он отступил назад и жестом пригласил ее к огню. – Нам обеим не спится, да и вы, судя по всему, хотели поговорить со мной с глазу на глаз.
Рэм наткнулся взглядом на лежащую в кресле рубашку и убрал ее. Его полуобнаженный вид будоражил чувства Пэйшенс, но головы она не теряла. Рэм присел на корточки у камина и принялся ворошить дрова.
– Присаживайтесь, – бросил он через плечо.
Она осторожно опустилась на дальний край маленькой кушетки из ореха, справа от него. Длинный валик и подушки были обиты темно-синим вельветом, а позолоченный подголовник покрыт резьбой, имитирующей распущенный веером павлиний хвост. Несмотря на экстравагантный вид, кушетка была очень удобной. Граф часто засыпал на ней у огня с раскрытой книгой на груди.
– Думаю, вы пришли прочитать мне мораль по поводу жестокого обращения с сестрой, – сказал он, откладывая кочергу в сторону. Девушка примостилась на самом краешке кушетки, а поскольку большая ее часть пустовала, Рэм не видел причин не воспользоваться этим, и прилег на кушетку, вытянув ноги у Пэйшенс за спиной. Она отстранилась, но не пересела.
– Вы скажете, что я злоупотребляю своим положением, милорд?
– Будьте добры, называйте меня Рэм или Рэмскар, – мягко попросил он, с легкой досадой отмечая, что она специально употребляет титул, чтобы подчеркнуть пропасть между ними. – Не забывайте, я должен воспринимать вас как равную.
Она победно усмехнулась в ответ.
– Тогда вы должны будете спросить мое мнение относительно Мередит.
Он улыбнулся ее смелости.
– Нет. Я имею дело с Мередит дольше, чем вы. И хотя я восхищен вашей преданностью, иногда наши методы по преодолению ее страхов будут отличаться.
– Вы унизили ее перед слугами, Рэмскар! – заявила Пэйшенс, поворачиваясь к нему лицом, так что ее колени теперь смотрели прямо на него. – Вы не можете не согласиться с тем, что ваш так называемый метод деспотичен и в какой-то мере жесток.
Пусть их никто не слышал, но собеседница пыталась пристыдить его и даже заставить извиниться перед сестрой. И при этом она еще заявляет, что он деспот! Без всякой задней мысли он почесал живот чуть ниже пупка и заметил, как она бросила туда быстрый взгляд. На ее щеках выступил легкий румянец.
Такая реакция позабавила Рэма, и он решил, что беседа о Мередит ему порядком надоела. Он бы с большим удовольствием посмотрел, на что еще можно спровоцировать маленькую актрису. Но Пэйшенс, скорее всего, уйдет, возмущенная его якобы бессердечным отношением к сестре.
– В каком состоянии Мередит была сегодня вечером?
– Гораздо спокойнее. – Пэйшенс тихонько вздохнула, давая понять, что день выдался трудный. – И все же она очень на вас сердита.
– А что с ее страхами перед домом или Лондоном?
Он хитро подмигнул Пэйшенс. Она даже рот приоткрыла от удивления.
– Она о них попросту забыла. О господи, так вы специально это сделали? Чтобы ее отвлечь?
Рэм довольно улыбнулся.
– Я знаю свою сестру. У нее есть дурацкая привычка нервничать по поводу и без него, доводя себя до истерики. Мне показалось разумным переключить ее внимание на что-то другое.
Пэйшенс смотрела на него с немым восхищением.
– Рэмскар, вы очень мудрый человек, – наконец сказала она. – Я и не думала… Может, это я должна перед вами извиниться?
Рэм придвинулся поближе к Пэйшенс и, в конце концов, оказался у нее за спиной. Эверод считал, что он привел ее в дом для собственного удовольствия. И хотя это было не так, граф начинал видеть преимущества того, что она была рядом.
– Зачем портить вашу очаровательную надменность смирением? Вам это не идет.
Он погладил длинную косу, любуясь ее легким светлым оттенком.
Пэйшенс напряглась от его прикосновения.
– Мне нужно идти. Я и так уже довольно долго не даю вам уснуть.
Она вцепилась в шаль так, словно это был щит, и завернулась в нее. Потяни она еще сильнее за концы, то наверняка бы задохнулась.
Он протянул руку и аккуратно разжал побелевшие от напряжения пальцы.
– Задержитесь еще буквально на секунду. Есть кое-что, чего я не хотел бы обойти вниманием.
– Что именно? – прошептала Пэйшенс, губы которой задрожали, когда он легко провел пальцами по ее подбородку.
Она не сопротивлялась, когда он склонился к ней.
– Вот что.
И Рэм нежно поцеловал ее в губы.
Глава 10
Этот поцелуй не был временным помрачением рассудка. И у него был вкус бренди, которое граф предпочитал по вечерам.
Дрожащей рукой Пэйшенс коснулась лица Рэмскара. Кончиками пальцев она ощущала щетину на его щеках, такую колючую и незнакомую. Ей в голову закрались крамольные мысли о том, каково было бы почувствовать прикосновение этой жесткой поросли к груди, спине, бедрам. Интересно, что будет, если она выскажет свои мысли вслух: граф возмутится или без лишних слов уложит ее на кушетку?
Боже, о чем она думает! Такие мысли до добра не доведут. Пэйшенс не хотела унизить Мередит еще больше, сообщив, что отправилась к Рэмскару с твердым намерением высказать все, что думает о его возмутительном поведении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72