Маркиз недоверчиво фыркнул.
– Ты не в силах вспомнить, что ела на завтрак, что уж говорить о каком-то званом вечере, да еще прошлой осенью.
– На этот счет я уверена. – Она царственно склонила голову и одарила Рэма жеманной улыбкой. – Les sauvages nobles умеют произвести впечатление на даму.
Рэм ответил ей игривым подмигиванием.
– В противном случае мы бы расстроились, миледи. Посмеявшись, хозяева двинулись дальше, приветствуя прибывающих гостей.
Les sauvages nobles, или светские дикари, было забавным прозвищем, которое много лет назад дали Рэмскару и его друзьям – Солити, Кэдду и Эвероду – в аристократических кругах за то, что они, казалось, торжественно поклялись везде, где бы ни появились, как следует набедокурить. Благодаря богатству и семейным связям они могли позволить себе любой каприз, а шарм и неотразимое обаяние, подкрепленное внешней привлекательностью, толкали к ним в постель самых неприступных девиц. Солити, Кэдд и Эверод были Рэмскару словно братья, и, как и водится между братьями, порой ужасно друг другу досаждали.
Как жаль, что друзья не поехали с ним в Свенкотт!
Со времени его последнего визита сюда произошли большие перемены. В прошлом сезоне умер отец Карлайла, герцог Солити. Скончался он в одночасье и при сомнительных обстоятельствах. Если хотя бы половина слухов была верна, старый герцог мог бы собой гордиться. Карлайл сильнее других переживал утрату и давал яростный отпор многочисленным знакомым, которым хватало глупости приставать с расспросами.
Со свойственным только ему везением в столь тягостный период жизни Карлайл умудрился повстречать даму сердца. Рэм был очень рад за них. Герцогиней Карлайла стала очаровательная девушка, которая, судя по всему, души не чаяла в новоиспеченном муже, а герцог научился без содрогания произносить слова «брак» и «муж». Да, Рэм, Эверод и Кэдд от души повеселились, когда у них на глазах известный на весь Лондон гуляка остепенился. Рэм не в состоянии был представить женщину, которая точно также прибрала бы к рукам его.
Погруженный в раздумья, он столкнулся с девушкой, выскочившей из бальной залы. Рэм ахнул, одновременно ощутив мягкость и податливость женского тела, шелк белокурых волос и запах гвоздики. Он невольно заключил незнакомку в объятия, но, опомнившись, поспешно отпустил.
– О боже, приношу свои извинения, милорд! – произнесла она низким и удивительно сильным для такой миниатюрной особы голосом. Она рассеянно обвела взглядом холл в поисках кого-то. – Нет ничего зазорного в том, чтобы носить очки, уверяю вас. Это поможет впредь не попадать впросак.
Не дав ему и слова сказать в ответ на столь дерзкий выпад, она зашагала прочь. Рэм лишился дара речи. Он никак не мог решить, как ему реагировать на это небрежное замечание: удивиться или оскорбиться. Будучи одним их les sauvages nobles, он привык вызывать интерес у противоположного пола. Выглядел он более чем сносно, и, украдкой понюхав правую подмышку, решил, что с этим тоже все в порядке. Рэм не был чересчур высокого мнения о себе, однако не привык, чтобы его игнорировали.
Он угрюмо наблюдал за тем, как блондинка обняла высокую, стройную брюнетку, и удивленно приподнял брови при виде того, сколько нежности было в их приветствии. Похоже, эта особа предпочитала женщин! Такое объяснение было как целебный бальзам для его задетого самолюбия. Наблюдая за сластолюбивой блондинкой, он заметил, как она резко кивнула в ответ на то, что нашептывала ей подруга, а затем схватила брюнетку за руки и твердо, требовательно встряхнула. Кем бы ни была эта миниатюрная блондинка, это она принимала решение. Оглядевшись по сторонам, чтобы удостовериться, что никто их не слышит, она потащила свою взволнованную собеседницу через зал, и они исчезли в одной из открытых дверей. Заинтригованный, Рэмскар решил последовать за ними.
Этот вечер грозил закончиться полным провалом. Пэйшенс угрюмо наблюдала, как все ее расчеты и долгие часы напряженной работы, в результате чего все же удалось добиться заказа для их маленькой труппы, сходили на нет.
Она затянула Дейдру Макнил в маленькую прихожую, ведущую в библиотеку лорда Паунинга. Неужели ее компаньоны наивно полагали, что получить серьезный заказ так же легко, как заказать кружку пива в местной таверне? О, это было уже слишком!
Дейдра высморкалась в платок, который Пэйшенс сунула ей в руки. Дейдре было двадцать четыре года. Высокая и худощавая, она возвышалась над Пэйшенс, подчеркивая ее небольшой рост и плавные, женственные изгибы. Дейдра была талантливой актрисой с прямыми темными волосами и широко распахнутыми выразительными голубыми глазами. Казалось, она была создана для драматических ролей.
Сейчас в ее глазах плескался страх перед неизбежным.
– Что же нам делать? – воскликнула она, указывая на закрытую дверь. – Все эти люди ждут, что мы сейчас сыграем… что-нибудь… Линк и Перри нашли самое подходящее время, чтобы сбежать.
– Мы слишком долго были одной семьей, чтобы они так просто взяли и сбежали, – сказала Пэйшенс, пытаясь скрыть все нарастающее беспокойство.
Джулиан Феникс много лет назад сколотил эту театральную группу. Еще задолго до того, как увести Пэйшенс из отчего дома, посулив ей свою любовь и актерскую славу, Феникс подобрал на грязных улицах Лондона Перри Киффина. Симпатичный двадцатилетний паренек торговал своим телом, чтобы прокормить мать-калеку и младших братьев и сестер. Возможно, этот отчаявшийся юноша всколыхнул в Фениксе воспоминания из прежней жизни, поэтому он и предложил ему другой способ заработка, нежели продавать себя извращенцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72