— Доктор сказал, даже швы накладывать не нужно.
— Останется шрам?
Каталина покачала головой.
— Я никогда себе этого не прощу, — голос Марша дрогнул, и Каталина решила изменить тему.
— Марш…
— Да?
— Почему ты не принял вызов? Ты бы обязательно победил.
— Может быть, — прошептал он и посмотрел Кэт прямо в глаза. — Ты считаешь меня трусом?
Каталина сжала его руку.
— Я думаю, ты совершил очень мужественный поступок. Он требует силы много больше, чем для того, чтобы принять вызов.
— Я должен был остановиться и остановить, Кэт. Кто-то должен остановить смерть. Но я ничего не добился. Теперь, когда известно, где я нахожусь, они пойдут косяком. Любой человек с винтовкой. Всякий юнец, алчущий славы.
Марш услышал нотки безнадежности в собственном голосе и увидел, как изменилось ее лицо. Она так хорошо умела скрывать свои чувства. Сможет ли научиться этому он?
Кэт непонимающе посмотрела на Марша.
— Но ведь теперь они не придут, не так ли? Ты ведь дал им понять, что не занимаешься этим больше.
— Кое-кто все равно появится. У меня много врагов, Кэт. Поэтому мне нужно уехать.
— Куда мы поедем?
— Не мы, Кэт, — отрубил он безжизненным голосом.
— Ну уж нет! — в ее глазах вспыхнула ярость, которая раньше приводила его в восхищение.
— Кэт, поверь мне, я пытался убежать от собственного прошлого, но оно не отпускает. Я не могу подвергать опасности твою жизнь. И я не хочу, чтобы тебя называли женой труса.
Вот оно. «Жена». Ни один из них никогда раньше его не произносил. Он — потому что мечта была слишком сладостной.
— Лучезарный Люцифер! Ты никогда не был трусом.
— Но есть люди, которые думают не так.
— Мне все равно. Я знаю тебе цену. И другие тоже. Знаешь ли ты, твои служащие не разошлись, пока не убедились, что с тобой все в порядке; Хью всю ночь пробыл здесь, хотя дома его ждет жена. Понимаешь ли ты, как много людей беспокоятся о тебе?
Марш начал было что-то говорить, но Каталина перебила его.
— Неужели ты хочешь броситься наутек, как это делала я? Как я, спасаться от своего прошлого? Но я встретила тебя…
— Ты не понимаешь…
Она была в гневе.
— А я? Что будет со мной? Ты… ты научил меня заботиться о другом человеке. Впервые в жизни я поняла, что значит принимать участие в жизни другого человека. А теперь ты хочешь забрать у меня то, что подарил. Ты, как все, ты просто использовал…
— Кэт! — голос его резко оборвался. — О Боже, Кэт, ты не должна так думать.
— Я могу думать, как хочу, — горько ответила женщина. — Ну, давай… беги. Беги как заяц.
— Неужели ты не понимаешь… Я это делаю ради тебя…
— Нет, не правда, — бунтовала Кэт. — Ты делаешь как тебе легче и проще. Если бы ты думал обо мне, тебе бы пришла в голову мысль, что меня могут убить, когда ты уедешь. Ну и черт с тобой! Я прекрасно обходилась без тебя, но ты появился, и началась новая жизнь. Я не хочу жить по-старому, а новая жизнь возможна только с тобой. Итак, что мне делать?
— Ты прекрасно проживешь одна.
— Нет, я буду медленно умирать в тревоге о тебе. Я никогда не стану прежней. До встречи с тобой я не испытывала такой гармонии, такой целостности, в которой я живу теперь. Не уходи, не оставляй меня!
Кэт никогда ни у кого ничего не просила, не вымаливала, но сейчас она сражалась за свою жизнь. И за его жизнь.
Марш вздохнул, и Каталина снова бросилась в бой.
— Неужели ты опасаешься того, что скажут люди?
Маршу было безразлично, что думают о нем окружающие. Его волновало, что думает Кэт. И он снова глубоко вздохнул.
— Ты самая трудная женщина, которую я когда-либо встречал.
— Ты уже говорил это.
— Похоже, мне нравятся трудности, — слова выскочили сами собой.
Он спохватился, а у Кэт перехватило дыхание.
— Ты останешься?
Ему бы очень хотелось. Она права в одном: если он расстанется с ней, ему больше никогда не обрести целостности. А Кэт сказала то же о себе. Они были частями одного целого.
Марш задумался, прикрыв глаза. Ему надо было отгородиться от ее прелестных, изумрудных глаз. Он не мог думать, глядя на нее.
— Марш? — Каталина окликнула его с нежностью, любовью и беспокойством.
За двадцать лет одиночества он успел отвыкнуть от этого. Кантон открыл глаза и пошевелился. На него сразу же обрушилась боль. Он весь был во власти этой боли, волнами прокатывающейся по всему телу.
Вин заскулил. Марш попытался отвлечься от своих страданий, сосредоточившись на Винчестере. Что ему делать с собакой? А что будет с Хью? А его обещание помочь Девро? Марш не мог спокойно размышлять. Ему мешала боль. И Кэт. Он услышал ее легкие шаги и шорох платья и понял, что она стоит у изголовья кровати. Она помогла ему приподнять голову и вылила в рот несколько капель жидкости, похожей на молоко. По всему телу начало разливаться сладкое оцепенение. Оно вытесняло боль, вытесняло дурные мысли. Марш закрыл глаза, увлекаемый снотворным в другую явь, но он не переставал чувствовать присутствия Каталины, и уже на пороге забвения ему померещились ее слова:
— Ты моя жизнь. Я не отпущу тебя. Я буду с тобой всюду и всегда.
* * *
Когда Марш проснулся, комната была залита светом. Голова продолжала кружиться, а боль жгла грудь. Его мучила жажда. Марш огляделся. Кто-то поставил рядом с его кроватью столик, а на него чашечку с водой. Марш жадно глотал воду, несмотря на то, что с каждым глотком боль усиливалась. Интересно, как долго он спал? А когда же она ушла? Отсутствие Каталины потрясло его, ошеломило. Теперь его физические страдания были ничто по сравнению с душевным беспокойством. Без нее комната была пуста.
Марш вспомнил их разговор. Фразу за фразой. Каждую модуляцию голоса, каждый нюанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111