— Я ни к кому не обращаюсь с просьбами.
Вернее, не обращалась до недавнего времени. Но даже когда она пришла к Кантону, она представила свой приход не как просьбу, а как бизнес, в равной степени выгодный как ей, так и ему. Она вела себя так, будто он хотел купить то, что на самом деле ему вовсе не было нужно. Идея обратной продажи принадлежала исключительно Кантону и была для нее подарком судьбы. Он без слов понял то, что Каталина собиралась сказать. Он так же ни у кого ничего не просил, но ее слова почему-то ранили Кантона. Свой одинокий путь он выбрал сам. Не то было с Каталиной. Он чувствовал, что одиночество было уготовано ей кем-то другим, и ему хотелось пройти назад по дороге ее жизни и расправиться с каждым, кто обидел ее. А начать следовало несомненно со странного блондина.
Марш и сам не понимал, почему ему хочется защищать всех, а особенно Каталину, после долгих лет невмешательства в дела других. Он чувствовал себя ответственным за безопасность знакомых людей.
И он снова начал бояться. Неужели он потеряет кого-то, о ком заботился. Кантон боролся со своим желанием опекать, но оно одержало верх. А он-то думал, что его сердце давно превратилось в камень. Боже!
— Да и вы тоже, — произнесла Каталина, и Маршу пришлось потрудиться, чтобы вспомнить, к чему относилось ее замечание.
— Обращаться с просьбами? — на всякий случай уточнил он.
Но в настоящий момент ее утверждение не соответствовало действительности. Он прекрасно знал, к кому и с какой просьбой обращался. Но он боялся ответа. Впервые за последние десятилетия он испытывал страх.
Каталина ждала, что он скажет. И Марш чувствовал, что она боится не меньше его. Вместо ответа Марш погладил ее по голове.
— Просто мы не умеем разговаривать друг с другом, не так ли?
В его голосе Каталине почудилось бесконечное одиночество. Она никого никогда не любила, а сейчас, ей казалось, она влюблена, но Каталина не умела выразить своих чувств, и эта пустота заполнялась молчанием и бесцветными фразами. Отношения между ними, конечно, изменились, но Каталина опасалась, что этого недостаточно. Она по-прежнему была Лиззи Джонс, а он… прохожим… странником… перекати-поле.
Больше всего ей хотелось запечатлеть в памяти сердца эти волшебные мгновения единения. Она боялась, что долго они не продлятся. Сильные чувства не могут существовать долго.
— Кэт, — мягко позвал он женщину, и Каталина испугалась, что выказала чувства, которые хотела схоронить в себе.
— Не надо, — попросил он. — Посмотри на меня.
Каталина повиновалась.
— Не убегай от меня на этот раз.
— Почему?
Неожиданно Каталина разозлилась. На себя. На него. Она не хотела больше никаких расспросов. Пусть все останется как есть. Каталина не хотела, чтобы состояние блаженного равновесия было нарушено ложью, обещаниями или пустыми клятвами.
Марш улыбнулся, и Каталина почувствовала шевеление и толчки его плоти. Слабые вначале, они становились все сильнее и настойчивее. Каталине нравилось чувствовать под собой его тело, нравилось, что они идеально подходили друг другу, образуя единое целое: там, где у нее был изгиб, у него была выпуклость.
— Потому что в этом нет необходимости, — сказал он. — Я не причиню тебе зла и никому не позволю этого сделать.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — Каталина перевела разговор на уровень «вы», хотя осознавала, что напрасно старается убедить в этом и себя, и его. Она нуждалась в нем, но пыталась задушить в себе это чувство.
— И ни в ком не нуждаюсь, — добавила она.
— Неужели? — усмехнулся Марш и возбуждающе провел рукой по самым укромным и бесстыдным уголкам ее тела. Каталина ощутила, как вырвавшееся из-под контроля тело отвечает на его ласки.
Марш помог ей изменить позу, и вот она уже сидела на нем, подогнув ноги. Она ощутила себя древней воительницей, амазонкой, которая легко управляет мужчиной. Женщина получила свободу и пользовалась ею по своему усмотрению, навязывая ему ритм и рисунок движения, теперь она увлекала своего возлюбленного к высотам страсти.
Каталина даже не догадывалась раньше, что дарить наслаждение не менее приятно, чем наслаждаться, что тот процесс, который представлялся ей выдумкой изуверов, может быть сладостным и приятным. Она смотрела в глаза Кантону и, ей казалось, видела многое из того, что раньше было скрыто от ее взора. Например, ту страстность, которую она слышала в его музыке и которой совсем не было в его голосе. Одиночество. Заботу. Беспокойство о ней, которое он старался скрыть.
А потом сознание ее затуманилось, уступая место бескрайнему потоку чувств. Каталина услышала низкий стон Кантона. Марш прижал ее к себе, их влажные тела двигались в едином ритме. Я не могу его любить, отчаянно взывала Каталина к своему рассудку. В ответ она услышала шепот-шелест:
— Ты не можешь сбежать от меня, дорогая.
Но Каталина знала, что может. Скрываться. Это она умела лучше, чем что бы то ни было в жизни. И именно это она собиралась сделать.
Ради спасения собственной жизни.
Глава двадцать вторая
Марш понял, что потерял ее. Он понял это в тот самый момент, когда радость покинула ее взор и глаза затянулись искусственно-лучезарной пленкой, которую он привык видеть и за которой Каталина скрывала свою суть. Марш крепко прижал ее к себе.
— Позволь мне помочь тебе, Кэт. В чем бы ни заключалась твоя беда, разреши мне помочь тебе.
— Ты не можешь, — отрезала Ледяная Королева. — С этим я должна справиться сама.
— Ты совсем не должна справляться со всеми неприятностями в одиночку.
— Я не могу зависеть от кого бы то ни было.
— Даже от Тедди?
— Даже от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111