Она побледнела. Кто это сделал?!
Кантон проследил за ее взглядом, потом с интересом уставился на Каталину. Вот оружие против нее. Она сама дала ему в руки меч. И знает об этом.
Каталина заставила себя успокоиться. Рисунок. Портрет. Попадется ли он на глаза кому-нибудь из ее прошлого? Так много воды утекло. Кому какое дело до нее и до проигравшегося в пух бродяги, убитого в дешевом номере второразрядной гостиницы. Каталина заставила себя поднять глаза на Кантона.
— Молли побаивается вас. Я зашла предупредить вас, чтобы вы не смутились, если будете навещать ее.
Кантон, казалось, ужаснулся. Во всяком случае он был поражен, ошеломлен.
По жилам Каталины вместо крови тек теплый мед. Патока. Она не знала точно, что вызвало такую сильную реакцию у Кантона. Но что бы это ни было, оно нарушило обычное железное самообладание, и в Кантоне значительно поубавилось сходства с падшим ангелом.
— Меня? — недоуменно переспросил он.
— Вас, — повторила она.
— Но… почему?
Кэт оглянулась. Они были в центре внимания утренних посетителей.
— Не могли бы мы поговорить наедине?
— Почему нет? — удивление исчезло, уступив место двусмысленной обольстительной ухмылке. — Единственное место, где мы можем поговорить спокойно, это моя комната.
Кэт остолбенела. Ради Молли, говорила она сама себе. Только ради Молли. А может, она лгала себе?
С рыцарской вежливостью Кантон взял ее под руку и, пока она не сообразила, что происходит, провел женщину к себе в комнату. Дворняга, которую Каталина видела уже несколько раз, сопровождала их, держась на приличном расстоянии.
— Винчестер, — обратился Кантон к собаке, — придется тебе, дружище, подождать за дверью.
— Винчестер?
— Он уродлив, как само пекло, — объяснил Кантон.
И они остались вдвоем.
Взволнованная Кэт осмотрелась. Комната выглядела еще более скромной, чем комната Тедди. Кровать. Старое бюро. Зеркало. Стульев не было. Кантон с поклоном указал на кровать.
«Нет!» — хотелось крикнуть Каталине, но она сдержалась и вежливо отказалась. В ответ он ухмыльнулся. Так ухмыляется паук, подумала Кэт, заманивая бабочку в свои сети. Что чувствует бабочка, она уже поняла. Уходи. Но тело больше не повиновалось своей хозяйке. Ни губы, ни мозг, ни ноги. Каталина Хилльярд, Ледяная Королева, погрузилась в молчание. Сражайся. Борись за себя. Ты же делала это раньше.
Кантон подошел к ней почти вплотную. Каталина почувствовала его горячее дыхание, жар его тела, который был следствием возбуждения, которое переживала и она. Женщина сделала шаг назад. Шажок. Но за ним стояло огромное волевое усилие.
— Так… насчет Молли…
— Вы о Молли? — его низкий вибрирующий голос пронизал все ее тело, превратив теплый, вязкий мед в рвущееся наружу желание.
— Она… она…
Март сделал шаг. Теперь его лицо было на уровне ее, губы приблизились к ее губам, а рука легла на ее талию обжигающим клеймом.
— Дорогая, не слишком ли много вы говорите? — прошептал он.
Каталина не успела объяснить, что еще ничего не сказала, как его губы сомкнулись на ее губах. Пока Кантон целовал ее, мир. покачиваясь, проплывал перед ее закрытыми очами. Кэт думала только о том, как бы ей не утонуть, не раствориться в океане чувств. И она отвечала на его любовь.
Может быть, она сумела бы оказать сопротивление, если бы его губы не становились все мягче, все нежнее, как в тот день, когда он возил ее «гулять» к морю. Марш целовался с закрытыми глазами. Так как он принадлежал к разряду мужчин, которые всегда начеку, Каталина решила, что в некотором смысле это признак доверия. И ей стало приятно.
Марш надавил чуть сильнее, губы ее раскрылись, и она ощутила, как осторожно и трепетно внутрь ее проник его обжигающий язык. Кантон крепко прижал ее к себе, и они вместе исполнили прелюдию любви, нежно лаская друг друга вожделеющими языками. Каталина приподнялась на цыпочки и стала гладить его непокорные волосы. Пока рука ее упражнялась с волосами, живот исполнял тантрический танец.
Марш приоткрыл глаза в изумлении от этого волшебного ощущения, и несколько секунд они были свободны от защитной поволоки. Каталина разглядела в зрачках своего партнера желание близости, предвосхищение страсти. Ее нарастание женщина чувствовала во всем: в силе его властных объятий, его губ. Неожиданно глаза его закрылись, как будто Кантон, спохватившись, испугался, что выдал нечто очень личное. Тогда и Каталина закрыла глаза, наслаждаясь моментом близости, волшебного единения двух существ, которые ничем и ни с кем не умели делиться.
Кэт и не подозревала раньше, что можно наслаждаться близостью, нет, просто приближенностью к мужчине. Болезненно-приятная истома разливалась по телу, мучительно напоминая о том, чего Каталина была лишена в жизни. Она чувствовала, что и Кантон не испытывал такого наслаждения. Мысль о физической обездоленности вызвала такое сильное чувство одиночества, что у Каталины перехватило дыхание и к глазам подступили слезы. Слезы одиночества, которые никогда не прольются. И женщина властно прижала свои губы к его, желая в удовольствии найти забвение от своих горестных дум. Кантон вздрогнул, слегка отстранился, и его губы поползли по ее лицу, задержались в уголках глаз, как будто чувствуя близкие слезы, и начали спускаться по щеке вниз. Каталина вся была как в огне.
Тело ее сотрясалось от желания, старые страхи и глухое отвращение к мужчине пропали, а Марш ласкал ее щечку и ее ушко, продолжая ублажать ее до тех пор, пока у Каталины не осталось чувств и мыслей — одно желание. Руки его, жаркие, нервные, лишенные обычной уверенности и властности, обнимая ее, казалось, настороженно ждали, когда женщина начнет вырываться, как делала это раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111