Рубиновые розы с алмазными серединками выглядывали из изумрудных листьев.— Роджер, я еще не видела подобной красоты. Должно быть, стоит целого состояния!— Думаю, эта безделушка достойна графини!— Графини?— У меня есть все причины полагать, что Эдуард сделает меня графом Тьюксбери, — усмехнулся он, развязывая тесемки ее платья.— Роджер! Что ты вытворяешь?— Именно то, на что ты надеешься. Не сомневаюсь, ты умираешь от желания впервые в жизни залезть в постель с графом!Она ответила призывным взглядом из-под ресниц.— С чего это вдруг ты вообразил, будто станешь первым?Его руки мгновенно сжались, зеленые глаза зловеще сверкнули.— Клянусь Богом, мадам, вам плохо придется, если это не так!— Ты разорвешь платье! — засмеялась она.— Я куплю тебе другое.— Разумеется, мой ненасытный дьявол, еще одно, еще и еще… Рано или поздно поймешь, что графиня обходится дороже простой леди!— А ты узнаешь, что граф более требователен, чем простой королевский управитель! Сними тунику и камизу… Как же давно я не видел голенькую графиню!Розамонд понимала: он поддразнивает ее, хотя, вне всякого сомнения, перевидал в жизни немало обнаженных дам. Но стоит ли его винить? Его неотразимое очарование, красивое смуглое лицо и закаленное тело воина способны покорить любую женщину.Розамонд стояла перед ним в чем мать родила, если не считать варварского великолепия ожерелья. Она откинула волосы, ощутив, как концы прядей коснулись ягодиц, и дерзко вскинула подбородок:— Если расстанешься со своим полотенцем, господин граф, мы сможем начать наш танец соития.Род очертил кончиком пальца тонкую ключицу, украшенную рубиновыми розами, провел ладонями по изящным изгибам талии и бедер, и Розамонд показалось, что она вот-вот лишится чувств. Он гладил ее тело, не пропуская ни единого местечка, и наконец завладел губами. Пальцы его утонули в ее волосах, а губы и язык безмолвно требовали, чтобы она открылась для него. Другой рукой он сжал ее попку, и свидетельство его возбуждения скользнуло между ее бедрами. Поддерживая одинаковый ритм движений языком и вздыбленной плотью, он медленно делал выпад за выпадом в старой как мир игре мужчины и женщины, игре господства и подчинения.— Если хочешь чего-то, — поддразнила его Розамонд, — стоит лишь попросить!— Разреши мне войти, — прошептал он, и Розамонд приподнялась, позволяя ему вторгнуться в ее влажные глубины.Видя, что он не двигается, она укусила его в плечо.— Дьявол, ты заставляешь меня молить о том, чего желаю я?Его зеленые глаза требовали от нее выразить тайные мечты словами.— Род, я закричу, если ты немедленно не возьмешь меня!— И закричишь еще громче, если возьму, — многозначительно подмигнул он и с силой вонзился в нее, овладев решительно и требовательно.Розамонд отвечала лаской на ласку, жадно и пылко, все глубже вбирая его в себя. Наконец она глухо застонала, извиваясь в судорогах освобождения. Ноги подкосились, и Род, взяв ее на руки, понес к кровати. Он еще не излился и был полон чувственного исступления. Розамонд купалась в волнах удовольствия, готовая удовлетворить его сладострастные желания. Род ошеломленно наблюдал, как она вытянулась на перине, подняла руки над головой и по-кошачьи выгнула спину. Безумная страсть загорелась в нем, дикая и жаркая, и он предвкушал тот момент, когда она отдастся ему безудержно и безоглядно. Их слияние будет жарким, примитивным, бешеным, и только так они сумеют утолить свой голод. Следующее совокупление станет медленным, чувственным, нежным и позволит им выразить глубокую, безграничную любовь друг к другу.Они резвились, пока Розамонд не оказалась сверху. Она оседлала его бедра. Волосы в беспорядке рассыпались по груди. Губы раздвинулись в улыбке.— Графиня… — протянула она, словно пробуя слово на вкус. — Знаешь, мне нравится мое высокое положение.— Я покажу тебе новое положение, — пообещал он, оценив шутку и сжимая ее талию.— Позволь мне остаться так еще немного, я чувствую себя восхитительно раскованной.Она ощутила, как он затвердел, поднялся, и опустилась на его неутомимое орудие.— Теперь пускайся в галоп, я обещаю удержаться.Подавшись вперед, она схватила мужа за плечи, позволяя своим золотистым прядям соблазнительно скользить по его груди.— Похоже, тебе понравилось скакать на жеребцах. Но ты иногда позволишь и мне быть наверху, дорогая?— Это зависит от того, оправдаешь ты свое имя или нет!— Какое имя? Тьюксбери?— Вовсе нет. Не Тьюксбери, а Род!Род, свирепо зарычав, перевернулся и увлек Розамонд за собой. Ночь взорвалась сотнями ослепительных звезд, когда он покорял ее, безоглядно врываясь в нежное тело. Наконец Розамонд сдалась, признав себя побежденной, и он немного смягчился, вкушая свое имя на ее губах, зная, что он никогда ею не насытится.Когда они оба отдыхали, утомленные любовью, Розамонд обняла мужа и припала щекой к его сердцу.Каким долгим и полным событий был этот год! Год, подаривший ей столько счастья!Она едва заметно улыбнулась, вспомнив о своем девическом увлечении Рикардом де Бергом. Бледное подобие истинного чувства по сравнению с той всепоглощающей любовью, которую она испытывала к Роджеру. Значит, ирландский воин с его поразительным даром предвидения был прав, предрекая ей счастье.Тогда она не обратила внимания на его слова, но потом согласилась выйти за Роджера, чтобы укрепить его союз с де Монфорами. В то время Розамонд не подозревала, какой внутренней силой он обладает и как неистово она полюбит его.Она благоговейно коснулась щеки любимого.— Дорогой мой… — шептала она нежным, как бархат, голосом.Его любовь, безусловная и абсолютная, окружала и защищала ее точно магический покров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107