Еще один милый сюрприз!Он уделяет такое внимание мелочам, а для женщины это много значит.Она тут же подумала, что он слишком уж хорошо знает, как угодить женщине, и спросила себя, действительно ли это ее трогает.И честно призналась себе: трогает, и очень.— В твоем коне течет кровь знаменитых белых валлийских лошадей. Из таких жеребцов выходят прекрасные боевые кони. Мой вороной — французской породы, славящейся своей резвостью. Надеюсь, ты его не боишься?— Нет, пока поводья у тебя в руках. Но сесть на него я бы не решилась, — покраснев, прошептала она. Даже масть коней была словно специально подобрана для седоков: его жеребец темный и мощный, ее — светлый и длинноногий. Но почему рядом с Роджером у Розамонд возникают мысли о страстных ласках? Она поспешно опустила голову, боясь, что он поймет, о чем она думает, и сменила тему: — Если окажется, что слуги в Дирхерсте плохо выполняют свои обязанности, где мы возьмем других?— Это совсем несложно. Замок Тьюксбери всего в двух милях оттуда.— Но ведь он принадлежит королю!— Уже нет. Теперь он мой.— Твой? — удивилась она.— Король наградил меня за верную службу, — пояснил Роджер.Розамонд смутилась. Обвинив Роджера в том, что он женится на ней ради приданого, она и знать не знала, какие богатые владения ему принадлежат.— Прости, что возвела на тебя напраслину и несправедливо упрекнула в корысти и алчности.— Почему же? Любой честолюбивый человек, имеющий один замок, хочет заполучить и второй, а приобретя второй, стремится завладеть третьим.Такого Розамонд не ожидала.— Весьма лестно, ничего не скажешь! Ты и не думаешь скрывать, что женишься на моих деньгах!— Я был бы лицемером, если бы заявил, что это не так, но у тебя есть нечто большее, чем замки и земли.— Что именно? — выпалила она и тут же сообразила — вопрос выдал ее с головой.— Древнее благородное имя, образование, ум и прекрасное воспитание. Ты остроумна, горда, невинна и головокружительно красива. Все это — редкая награда для мужчины.Фиалковые глаза Розамонд широко раскрылись. Ей никто еще не говорил комплиментов, и она растерялась, не зная, как ответить.— Позволь напомнить, что эту награду ты еще не получил, — холодно бросила она.Он промолчал. Они уже проехали пять-шесть миль, и Роджер крикнул, перекрывая вой ветра:— Ты не замерзла, Розамонд?Если она ответит утвердительно, может, он посадит ее в седло, чтобы согреть?Розамонд вздрогнула, представив, как их тела соприкасаются. Что лучше — прильнуть к нему или бросить вызов?Она избрала последнее и, откинув голову, звонко рассмеялась:— Я люблю ветер, он меня бодрит!Ее капюшон упал на плечи, и волосы золотым стягом заструились по ветру.— Знаешь, растрепанная ты куда соблазнительнее, но я понимаю, только высокомерие не позволяет тебе признаться, что ты промерзла до костей. Думаю, стоит остановиться в Тьюксбери на ночь.Так вот что он задумал!Розамонд вспомнила предостережения Нэн.— Это ни к чему, господин мой, — ледяным тоном заметила она, пришпорив Нимбуса. Кажется, он сказал, что дорога идет вдоль реки?Впереди, в месте слияния двух рек, Эйвона и Северна, чернела громада Тьюксбери.Неожиданно Нимбус наступил на волчий капкан, занесенный снегом, и железная ловушка сомкнулась на копыте. Конь в страхе заржал и бросился по речному льду. Капкан он ухитрился стряхнуть, но, совершенно обезумев, летел вперед.Де Лейберн знал, что Северн никогда не промерзает зимой и тонкий лед не выдержит веса лошади и всадника.— Розамонд! Нет! — испугался он. — Стой! Стой!С бешено колотящимся сердцем он увидел, как Нимбус проломил копытами прозрачную корку, на мгновение исчез под водой, потом снова показался на поверхности и повернул к берегу. К ужасу Рода, седло оказалось пустым.— Помогите! Помогите! — завопила Розамонд, но ледяная вода сомкнулась над ней, заглушив крики. Плащ и сапожки тянули вниз, вниз, вниз… Подошвы коснулись дна, и она забила руками, мучительно пытаясь подняться на поверхность. Течение отнесло ее далеко от дыры, пробитой копытами, но когда голова ударилась о лед, он сразу треснул.У Розамонд даже не было времени помолиться. В голове не осталось ни одной связной мысли. Безумная паника охватила ее. Как ни старалась она ухватиться за кромку, лед неумолимо обламывался.Розамонд в жизни не было так холодно. Черная вода словно проникала под кожу, в кровь, замораживала плоть и кости, заливалась в горло, не давая дышать. И все же она ухитрялась кричать.— Розамонд! Успокойся! — бросил Род, вынимая веревку из седельной сумки.— Я тону! — взвизгнула она.— Сними плащ! — приказал он, лихорадочно соображая, что делать. Он понимал, что лед не выдержит его, даже если лечь на живот и ползти. Но и времени терять нельзя: Розамонд утонет или умрет от холода.Он прикрепил один конец веревки к дереву, другой обвязал вокруг пояса и бросился в реку. По сравнению с водами реки ров Кенилуорта казался теплым прудом в летний день. Но прежде чем Род успел дотянуться до Розамонд, она снова ушла на дно, и ему пришлось нырнуть. Он проплыл довольно большое расстояние, однако не сумел найти девушку. Подавив охватившую его панику, он всплыл на поверхность глотнуть воздуха. Веревка оказалась не слишком длинной и не пускала его дальше. Придется нырять еще раз. Он уже набрал в грудь побольше воздуха, когда голова Розамонд в очередной раз показалась на поверхности.— Розамонд! Я здесь! Плыви ко мне! — велел он.Понимая, что нужно добраться до нее, Род отвязал веревку, обмотал вокруг мощного запястья и сверхчеловеческим усилием дотянулся до ее платья.— Милая, держись, — уговаривал он, слыша плач. — Ты такая смелая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107