Ближайшей своей целью он считал обретение финансовой независимости, а это было возможно лишь в случае получения им обширного и доходного поместья. Стоило королю вернуться из Винчестера, как Симон попросил у него аудиенции.
После смерти Маршала и изгнания Губерта де Бурга Симон де Монтфорт оставался единственным военачальником, на которого Генрих III мог полностью положиться. Монарх принял его милостиво и, едва ответив на приветствие, стал подробно рассказывать об увеселениях, которым он сам и придворные предавались в Винчестере.
— Жаль, что вы отказались принять участие в празднованиях, — нахмурился он. — Право же, вы много потеряли, дорогой мой Симон!
— Ваше величество, мне не до веселья! Ведь вам известно, что я по уши в долгах!
— Знаю, знаю, но что же я могу поделать? Казна пуста, и Совет откажет мне в деньгах, даже если я попрошу их для тебя!
— Вы, ваше величество, могли бы облегчить тяжкую ношу, коей является для меня разоренное графство Лестер, передав в мое владение поместье, приносящее хороший доход.
— М-м-м… И у тебя уже есть что-то на примете?
— Кенилворт!
— Ого! Не слишком ли ты широко размахнулся, Симон? Ведь Кенилворт — это не просто замок с прилегающими угодьями, а, можно сказать, небольшое феодальное государство.
— Ваша правда. Он стал бы для меня свадебным подарком от вашего величества, ведь не могу же я предложить своей избраннице разделить со мной мою благородную бедность!
— Вот как! Что же ты до сих пор молчал? Выходит, ты уже нашел себе невесту, хитрый лис! И кто же она?
— Сир, я еще не сделал даме официального предложения и предпочел бы до поры до времени сохранить ее имя в тайне. Однако, как только я получу согласие невесты, вы будете первым, кто узнает ее имя.
— С нетерпением буду ждать этой минуты, де Монтфорт! Ведь ты знаешь, как я тебя люблю и как искренне желаю тебе счастья и удачи. — Симон с трудом подавил саркастическую улыбку. — Но Кенилворт— слишком уж лакомый кусок… Это ведь настоящая жемчужина в короне Англии. Я предпочел бы оставить его в своих руках… Впрочем, посмотрим. Я дам тебе ответ через несколько дней.
Симон вздохнул и с поклоном удалился.
Близился февраль, и Элинор наконец решилась поговорить с Генрихом о своих сердечных делах.
Однажды в сумерках она разыскала его на небольшом плацу, где он любовался строевыми учениями своего гарнизона, и робко попросила оказать ей монаршую милость.
— О чем бы ни шла речь, дорогая сестра, я отвечу тебе «да»! — рассмеялся король. Он находился в прекрасном расположении духа.
— Видишь ли… я хотела бы… обстоятельства вынуждают меня… снова вступить в брак.
Я понимаю, что этот шаг будет попранием моих обетов, но у меня просто нет другого выхода. Генрих, милый, если бы все это произошло негласно, тайно…
— Моя маленькая Мэггот, да ты влюбилась! — расхохотался Генрих. — Ай да монашка!
— Генрих, прошу тебя, это ведь очень серьезно…
— Понимаю, понимаю. Куда уж серьезнее. — И он снова прыснул от смеха. — Не тревожься, мы все уладим! Я сам возьмусь за это. Разумеется, в том случае, — добавил он, строго взглянув на нее, — если одобрю твой выбор. Назови мне имя этого сукина сына!
— Граф Лестер!
— Ого! Ай да сестрица! Вот так угодила! Ведь я ломал голову над тем, как бы прибрать Бога войны к рукам, чтобы он душой и телом принадлежал мне и Англии, а ты решила за меня эту нелегкую задачу. Одобряю! Благословляю! Нынче же ночью вы будете тайно обвенчаны в дворцовой церкви и сразу же после обряда отправитесь в Одигем! А заодно я проучу и этих пустозвонов из Совета. Пусть знают свое место. Ведь я — монарх, они должны беспрекословно подчиняться мне. Ох и вытянутся же их кислые физиономии, когда они узнают…
— Генрих! Спасибо тебе от всего сердца!Только не рассказывай об этом королеве и вообще никому, хорошо? — радостно воскликнула Элинор.
— Будь спокойна. Я не хуже тебя знаю, что моя ненаглядная Элинор не умеет держать язык за зубами. Не только она, но и священник ни о чем не догадается до самой последней минуты! Итак, соберись в дорогу и приходи в церковь к двум часам пополуночи!
Элинор дрожащими руками упаковала свой дорожный сундук и, велев слугам не ложиться спать, а седлать лошадей для поездки в Одигем и ждать ее прихода, отправилась в дворцовую церковь. Ее сопровождала одна лишь верная Бетти, которая должна была засвидетельствовать совершение таинства брака своей госпожи.
Священник наскоро произнес слова обряда, соединив руки Элинор и де Монтфорта. До последней минуты Элинор казалось, что какая-нибудь неожиданность помешает их венчанию. Она пугливо озиралась по сторонам и вздрагивала от малейшего шороха. Однако все прошло благополучно. Генрих, от души наслаждавшийся этим неожиданным приключением, руководил церемонией и по ее завершении сердечно поздравил сестру и зятя, пожелав им счастливого пути. При этом он выразительно подмигнул Симону. Элинор поняла, что двух мужчин связывала какая-то тайна, но не стала ломать над этим голову: она была слишком взволнована всем случившимся.
Небольшой отряд выехал из Виндзора глубокой ночью. Когда наступил поздний призрачно-тусклый рассвет, Элинор обнаружила, что путь их пролегает по совершенно незнакомой ей местности.
— Где это мы? Куда мы едем, Симон? — с тревогой спросила она.
— Домой! — ответил он, пряча улыбку. — Мы остановимся на ночлег в Оксфорде.
На все вопросы Элинор, которую начало снедать непреоборимое любопытство, он отвечал загадочным молчанием.
Проведя ночь в Оксфорде, они продолжили свой путь. Когда в середине дня из тумана перед изумленным взором Элинор вырос огромный замок, окруженный глубоким рвом, со сторожевыми башнями и зубчатыми стенами, она вопросительно взглянула на Симона и неуверенно пробормотала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110