И все-таки ей хотелось знать, что он может придумать сам.
– Через пять лет? – Дэпни наморщил брови. – Ну, мне будет двадцать шесть лет.
Хорошо, он способен производить арифметические действия. Эванджелина старалась сдерживаться, хотя ее удручало полное отсутствие воображения у Дэпни. Ведь именно за это качество, в конце концов, она его и выбрала. И ее тетушка обвинила ее в том, что она страдает той же болезнью.
– Верно, двадцать шесть, – подбодрила она его. – И?
– Полагаю, я буду, женат на удивительной молодой леди, – продолжил он улыбаясь. – И мы будем устраивать грандиозные вечера в моем имении, и все будут добиваться приглашений. Даже Веллингтон и Принни.
Никакого упоминания о политических амбициях, бизнесе, росте доходов или детях. Все эти решения будут приниматься ею. Она вздохнула, улыбнулась ему в ответ, стараясь пресечь растущее нетерпение и желание оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Его жизнь будет успешной, вызывающей у других восхищение – с ее помощью, разумеется.
А позади них Леандра кружилась на площадке в объятиях Коннолла. Она улыбалась и смеялась, слыша наверняка остроумные реплики и комментарии маркиза. Леандра уже призналась, что попытается ухватиться за возможность стать маркизой Роли. Эванджелина подумала, что она должна пожелать своей подруге добра.
Хотя так и не пожелала. Несмотря на высокомерие и самомнение Коннолла Аддисона, она получала удовольствие оттого, что он за ней ухаживает. Да и кто не был бы польщен? Он титулован, богат и исключительно красив. К тому же он очень умен и остроумен, что многие женщины ценят даже больше, нежели другие достоинства. И даже способ его ухаживания демонстрировал, что он примет только тот результат, которого хочет сам.
У нее были другие планы, которые оставляли ее либо с Дэпни, либо с Редмондом.
– Вы любите читать? – внезапно спросила она, снова сосредоточивая внимание на виконте.
– Не особенно, – с готовностью ответил он. – Это отнимает много энергии и требует концентрации внимания, не принося никакой награды. Я предпочитаю играть в карты.
– В карты?
Должно быть, Дэпни ощутил настороженность в ее голосе, потому что тут же откашлялся.
– Мне везет в фаро. Как раз прошлым вечером я выиграл сорок фунтов стерлингов.
Еще один недостаток, от которого ей нужно будет его избавить, если они поженятся. Если. Ей захотелось развеять сумятицу мыслей, которыми была полна ее голова. У нее есть еще альтернативный выбор – лорд Редмонд. Граф, по всей вероятности, не играет, во всяком случае – азартно, потому что предпочитает быть дома и в постели не позже одиннадцати. Самые заядлые игроки к этому времени едва вступают в игру.
Вальс закончился, и Эванджелина присоединилась к аплодисментам. Дэпни подвел ее к матери, рядом с которой стояла Леандра. Она смеялась, задыхаясь после танца, лицо у нее было раскрасневшееся и возбужденное.
– Ты мне никогда не говорила, что он такой интересный и забавный, – проговорила подруга, хватая воздух ртом.
– Да, лорд Роли весьма остроумен, – сдержанно согласилась Эванджелина и, повернувшись, встретилась с холодным взглядом голубых глаз, устремленных на нее.
– Вы хотите еще лимонада, я полагаю? – спросил он, придавая лицу выражение, которое, без сомнения, в его понимании означало учтивость и вежливость.
– Вообще-то, лорд Роли, – сказала она, ощущая, как нарастает шум в зале, – я бы с удовольствием глотнула свежего воздуха.
– Ага! Вам его обычно доставляют в бутылке? В закупоренной, я так полагаю.
Стоявшая рядом Леандра снова захихикала. Эванджелине захотелось оттолкнуть подругу в сторону.
– Возможно, вы доставите меня к нему, – как можно спокойнее отреагировала Эванджелина. – Я думаю, вы понимаете меня.
Он предложил ей руку.
– Я стараюсь быть услужливым. – Коннолл кивнул ее матери: – Могу я принести вам что-нибудь, миледи?
– Ничего, лишь верните мою дочь своевременно для кадрили с лордом Редмондом, – ответила виконтесса.
– Разумеется.
Они пересекли зал и оказались перед одной из четырех дверей, выходящих на террасу и в сад.
– Я знаю, что вы стараетесь, – сказала она, отпуская его руку, едва они вышли из здания в прохладную, освещенную факелами темноту. Легкий ветерок омыл ей лицо, по ничего не сделал с путаницей мыслей в голове.
– Я стараюсь быть в точности таким, каким вы хотите меня видеть, – продолжил Коннолл, подходя к каменным ступенькам веранды. – В этом нет никакого секрета.
Она повернулась к нему:
– Нет. Вы пытаетесь убедить меня, что я сама не понимаю, чего добиваюсь. Однако вы ошибаетесь.
Коннолл прислонился бедром к цветочному вазону.
– Похоже, вас это очень беспокоит.
– Я хочу мужа, – сказала она. – Хочу определенного сорта мужчину, как некоторые люди хотят определенной породы… собачку.
– Я могу счесть себя оскорбленным.
Она покачала головой, не позволяя ему сбить себя с мысли:
– Мы оба знаем, что вы не входите в мой список предпочтений. Зачем вы притворяетесь?
Некоторое время он молча смотрел на нее, затем выпрямился.
– Надеюсь, вы понимаете, что оказались участницей греческой игры, мораль которой заключается в следующем: «Опасайся того, чего ты желаешь». – Коннолл сделал шаг к Эванджелине. – Сегодня я то, чего вы хотите. У меня нет мнения, не совпадающего с вашим, нет иных мыслей, кроме тех, которые должны вас порадовать. – Он сделал еще один шаг. – А теперь вопрос: сегодня я вам больше нравлюсь, чем вчера?
– И что, если вы мне больше нравитесь таким, как сегодня?
На его лице появилось выражение искреннего сожаления.
– Если я больше нравлюсь вам сегодняшний, Джилли, то вас должен полностью удовлетворять Дэпни или Редмонд, и я почтительно выхожу из гонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90