– Гм… В то утро, когда Эванджелина впервые встретилась с вами, она охарактеризовала вас как пьяницу. Я не могу позволить, чтобы за моей дочерью ухаживал пьяница.
– Прошу прощения. Но Джилли и я обсуждали этот вопрос, и она вполне удовлетворена моими ответами.
Виконтесса коротко кивнула:
– Очень хорошо. В таком случае я сделаю всего лишь заявление. Я не верю вам, что моя дочь вам подходит, и прошу вас прекратить визиты к ней.
Наступило время забыть о вежливости.
– Я перестану навещать Джилли, когда и если она сама попросит меня об этом.
– Да как вы смеете…
– Доброе утро! – произнесла Эванджелина, впорхнув в комнату. Судя по ее искусственной улыбке, она слышала, по крайней мере, часть разговора, и Коннолл хотел бы знать, насколько далеко она пойдет в своем вызове матери, если пойдет вообще.
Коннолл встал, взял ее руку и поднес к губам. Уже при одном взгляде на нее он ощутил, как забурлила в нем кровь.
– Доброе утро, – ответил он, отступая на шаг, в то время как ему хотелось заключить ее в объятия и жарко расцеловать. – Так мы идем?
– Да. – Она бросила взгляд на мать: – Я вернусь домой через несколько часов, мама.
– Где твоя дуэнья? – строго спросила виконтесса. – Доретта!
– У меня фаэтон, – вмешался Коннолл. – В нем место лишь для двоих.
– Возмутительно!
– Вздор, мама, – сказала Джилли, изобразив еще более широкую улыбку. – Ты же знаешь, что я могу ездить в фаэтоне без сопровождения.
Леди Манроу фыркнула:
– Делай что хочешь. Но помни, что ты должна кое-кого принять в два часа. Не опаздывай.
– Да, мама.
Подойдя к фаэтону, Коннолл помог сесть Эванджелине на верхнее сиденье. Конюх семейства Манроу удерживал в это время беспокойную упряжку. Забравшись наверх следом за Джилли, Коннолл, даже не бросив взгляда назад, тут же пустил лошадей быстрым шагом.
– Знаешь, я пока еще ничего не решила, – внезапно сказала Эванджелина, глядя на дома, мимо которых они проезжали.
Кое-что она решила, если не дала ему от ворот поворот сразу, однако Коннолл воздержался от комментариев на этот счет.
– Я знаю, что не решила. И я знаю также, что человек, с которым ты должна встретиться сегодня в два часа, – это не кто иной, как граф Редмонд, и что он собирается сделать тебе предложение.
– А откуда ты знаешь об этом?
– Мне сказал об этом вчера вечером твой отец. Она недоверчиво посмотрела на него:
– Сказал мой отец? Ты имеешь в виду, что ты выудил это у него?
Пытаясь снять раздражение, вызванное леди Манроу, Коннолл коротко улыбнулся:
– Вообще-то он весьма охотно поделился со мной этой информацией. Думаю, что его не слишком вдохновляет приветствовать в своем доме зятя, который на два года старше его самого.
– Гм… – Эванджелина посмотрела назад и нахмурилась: – Разве нам не надо было повернуть вон туда? Гайд-парк в той стороне.
– Мы не едем в Гайд-парк.
– Не едем? В таком случае, куда же мы едем? Надеюсь, ты не собираешься снова меня похитить?
Впрочем, судя по ее тону, она не казалась расстроенной. На лицо Коннолла снова набежала улыбка.
– Я вовсе не похищаю тебя сейчас, как не похищал и вчера вечером. Я организовал для нас интимную интерлюдию, против которой, насколько я помню, ты не возражала.
Ее щеки заполыхали, отчего Конноллу захотелось провести по ним пальцами.
– Должна признаться, что наша… интимная интерлюдия была весьма приятной.
– В таком случае ты не станешь возражать против повторения экспери…
Послышался громкий треск, и фаэтон бросило вбок и вперед. Коннолл интуитивно схватил Джилли и свободной рукой натянул вожжи. Левый передок фаэтона вонзился в землю, и они едва не были выброшены прямо на лошадей. Затем фаэтон снова дернулся, и они со скрежетом остановились.
– Ты не ушиблась? – крикнул он, поворачивая к себе ее лицо.
– Нет, – нашла в себе силы выговорить Джилли, ухватившись одной рукой за его руку, а другой – за сиденье.
Вокруг фаэтона сразу же стала собираться толпа, послышались громкие голоса, дающие советы – разумеется, совершенно бесполезные. Перепуганные лошади удвоили свои усилия и протащили фаэтон еще несколько ярдов.
– Перелезай через меня и спрыгивай на землю, – распорядился Коннолл. – Сможешь это сделать?
– Конечно. – Держась за его бедра и лацкан сюртука, она перевалилась через него и сумела спрыгнуть на землю.
Оставшись один, он обмотал вожжи покрепче, затормозил движение и спрыгнул вниз.
– Все в порядке, ребятки, – заговорил он как можно более спокойным голосом, подходя к ближайшей паре лошадей. – Молодец, Парис. Умница, Бенволио. Теперь успокойтесь.
Натянув вожжи, он сумел заставить их оттащить фаэтон с середины дороги. Передняя ось оказалась сломанной пополам. Черт побери!
– Подержи лошадей, – сказал он дородному мужчине, стоявшему у дороги, – пока я отвяжу лошадей.
Мужчина натянул посильнее на голову шляпу и шагнул вперед:
– Да, милорд.
Коннолл вернулся к лошадям и стал снимать хомуты. Со стороны Париса к нему присоединился, чтобы помочь, кто-то еще. Повернув голову, он увидел Джилли, которая ответила ему улыбкой и стала освобождать от сбруи беспокойную гнедую.
Сердце у него заколотилось. Само по себе желание помочь ему могло показаться логичным, но для женщины, которая заявляет, что мужчины в ее жизни играют роль не большую, чем слуги, он счел это весьма, знаменательным. Она явно менялась, как менялся и он.
До того как он встретился с Джилли, он никогда не думал, что отношения между мужчинами и женщинами могут быть иными, чем они были. Он знал лишь то, что никогда раньше не встречал женщину, которая могла заставить его задержаться с ней больше чем на одну ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90