Так он очутился в ставке Постума и был допущен к самому Агриппе.— Ну, что там у тебя? — нетерпеливо бросил тот, когда грек вошел в комнату, волоча с собой объемистую кожаную сумку.— А его обыскали? — спохватился Курион.— Да, трибун, — ответил слуга. — Оружия нет, одни письма.Курион удовлетворенно кивнул. Тут следовало соблюдать осторожность — ведь Ливия вполне могла и убийц подослать.— Господин, — торжественно возвестил Никомед (свою речь он репетировал всю дорогу), — я пришел к тебе как посланец от римских граждан! Мы все ждем, когда ты придешь и освободишь нас от когтей тирана! Мы, как один человек...— Подожди, — перебил Постум. — Говори толком. Эту трескотню оставь для других.— Вот! — воскликнул Никомед и бросил к ногам Агриппы свою сумку. — Лучшие люди города шлют тебе свои поздравления и умоляют прибыть в столицу, дабы поддержать их морально в великом деле борьбы за справедливость...— Перестань! — рявкнул Курион. — Тебе же сказали: говори по существу.Никомед, очень довольный тем, что его никто не распознал и, кажется, ни в чем не подозревает, набрал в грудь побольше воздуха и заговорил:— Господин, я и многие мои товарищи — уважаемые люди Рима — готовы поддержать твое справедливое дело. Мы готовы всеми силами и средствами помочь тебе. Вот, посмотри, — он показал рукой на сумку. — Там письма от твоих верных подданных.Никомед вытряхнул на пол кучу пергаментных свитков и навощенных дощечек и стал перебирать их, громко комментируя:— Это от мясников с Форума Боариума, это — от ювелиров из Аргентарского квартала, вот пишет староста торговцев керамикой, вот глава цеха оружейников...— А почему эти в высшей степени достойные люди сами не приехали сюда? — подозрительно спросил Курион.Агриппа пока молчал, пребывая в состоянии эйфории от такого пылкого выражения народной любви. Он всегда был легковерен и падок на лесть.— А потому, благородный трибун, — ответил Никомед торжественно, — что они боятся. Ведь если власти узнают, что они ездили в Остию, то ой-ой-ой что может случиться. Они тревожатся за свои семьи, за свое имущество. К тому же, — грек помолчал, опасливо косясь на Постума, — ходят слухи, что тут вовсе не ты, господин, а какой-то беглый раб...Агриппа нахмурился. Никомед всплеснул руками.— Ну, я-то знаю, я сразу тебя узнал, достойнейший, но вот другие... В общем, вчера, когда мы собрались вместе, все решили: пусть Гортензий — это я, господин — поедет в Остию и предстанет перед нашим будущим цезарем. Пусть он на коленях попросит его посетить Рим и показаться своим верным слугам. А уж тогда мы охотно поможем ему и людьми, и оружием, и деньгами. Мы только хотим, чтобы он поговорил с нами и пообещал свое покровительство. Так решили мы вчера на собрании самых уважаемых купцов и ремесленников. И теперь, господин, я у твоих ног жду ответа.И Никомед бухнулся на колени, с мольбой протягивая руки к Постуму. Он разгадал его тщеславную натуру, и умело играл на этом.— Ну, что скажешь? — Агриппа повернулся к Куриону, в его голосе звучало торжество. — Видишь, поддержка нам обеспечена. А вы все чего-то боитесь!Офицер скептически покачал головой.— Я бы не стал полагаться на римских купцов и ремесленников. Это такая публика, что могут предать в любой момент. Да и глупо было бы безоговорочно верить словам незнакомого человека. — Он бросил на Никомеда такой взгляд, что тому стало не по себе. — Где гарантия, что это не ловушка, что все это не выдумала достойная Ливия, чтобы заманить тебя в капкан?Агриппа несколько поостыл.— Что ж, может, ты и прав, — задумчиво сказал он и повернулся к Никомеду. — Где я должен встретиться с твоими почтенными товарищами? Ведь ты же понимаешь — на Форуме мне выступать пока рано.— Конечно, господин, — оживился грек. — У нас есть надежное место. Я здесь для того, чтобы проводить тебя. А если ты мне не веришь, — добавил он обиженно, — то можешь убить, как собаку.И Никомед прослезился.— Ладно, — сказал Курион. — Это надо обсудить. Дело может оказаться стоящим — поддержка горожан нам очень нужна, но и рисковать нельзя. Ведь если ты, Марк, попадешь в руки Ливии — все пропало, да и нас перебьют. Я не хочу отдавать моих моряков на расправу преторианцам.— Хорошо, — согласился Постум и махнул Никомеду. — Иди, подожди там. Я сообщу тебе, что передать достойным римским гражданам.Грек торопливо вышел. С первой частью задания он справился неплохо — пробудил в Агриппе интерес к поездке в столицу. И если этот осторожный трибун не отговорит его, то Постум обязательно поспешит в Рим. И попадет в сети...Когда они с Курионом остались в комнате вдвоем, Агриппа возбужденно вскочил на ноги.— Надо ехать, Секст, — воскликнул он. — Смотри, как все удачно получается. Если мне удастся завоевать доверие римлян — а мне это удастся — то ни преторианцы, ни городская стража не смогут нам помешать. Гвардейцев в столице всего-то две когорты, людей префекта города тоже немного. Надо спешить, пока из Далмации не вернулся Сеян со своим отрядом.Курион покачал головой.— Что-то мне тут не нравится. Я бы на твоем месте отправил в Рим надежных людей проверить слова этого Гортензия. Если он не соврал, то можно выступать. Но не ранее, чем мы убедимся в его правдивости.— Но время, время! — воскликнул Постум. — Мы теряем инициативу.Курион пожал плечами.— Что поделаешь? Зато сохраняем жизни и надежду на успех.Агриппа хотел еще что-то сказать, но в дверь заглянул слуга.— Господин, — сказал он, — там прибыл из Рима достойный патриций Скрибоний Либон с письмом от сенатора Гнея Сентия Сатурнина.— Проводи его сюда! — воскликнул Постум и повернулся к Куриону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158