Почему ты не убила его, как я требовал?— Потому что хочу еще раз взглянуть на него, — ответила Ливия. — И приглашаю тебя вместе со мной навестить мятежника и смутьяна.Тиберий несколько секунд колебался, но потом кивнул.— Хорошо. Только чтобы сразу потом его... понятно?— Понятно, — улыбнулась Ливия и взяла его под руку. — Ну, идем.Они вышли из комнаты и направились к потайному ходу, который вел в подземелье Палатинского дворца.— Под пыткой он ничего не сказал, как мне сообщили, — говорила императрица по дороге. — Да я и не надеялась...— Совсем ничего? — удивился Тиберий. — Разве у нас так плохо пытают?Ливия улыбнулась.— Ну, нет, наговорил он достаточно, но все не о том, о чем его спрашивали. Мерзавец все время рассказывает разные гадости про нас с тобой.Тиберий в ярости скрипнул зубами и умолк.Они спустились в подвал, где несколько человек — палач и его помощники — трудились над Агриппой Постумом.Молодой человек был привязан к поперечной балке, он был весь залит кровью, тело носило следы побоев. Лицо исказилось от боли, голова поникла, но глаза по-прежнему смотрели дерзко и вызывающе. При виде Тиберия и Ливии он сделал попытку улыбнуться.— Ну, — надменно произнес цезарь, подходя ближе, — откуда ты такой взялся? Что-то не встречал я тебя раньше в роду Юлиев.Он упорно делал вид, что не узнает Постума и принимает его за беглого раба Клемента.— Оттуда же, откуда и ты, — хрипло ответил Агриппа. — Август усыновил нас в один день. Забыл уже? Старческий склероз начинается?— Ах ты, мерзавец, — прошипела Ливия и повернулась к палачу. — Сказал что-нибудь?— Нет, — ответил тот.— Ну, тогда от его языка толку мало, — хищно оскалилась императрица. — И можно смело его отрезать. Очень уж он у него беспокойный.Палач послушно кивнул и взял со стола узкий острый нож.— Нет, — остановила его Ливия. — Лезвие слишком холодное. Подогрей его.Тиберий побледнел.— Что ты делаешь? — шепнул он. — Это же все-таки твой внук.— Не мой, а Августа, — отрезала императрица. — Это большая разница.— Пойдем отсюда, — сказал цезарь. — И прошу тебя, пусть этого мятежника казнят немедленно, но без мучений.— Ты цезарь, — улыбнулась Ливия. — Твое слово закон. Привыкай, сынок.Она повернулась к палачу.— Ты слышал приказ своего повелителя?— Да, госпожа, — ответил тот.Он быстро подошел к Агриппе, который почти лишился сознания от боли и потери крови, и точным выверенным движением всадил ему нож в грудь. Голова Постума дернулась, тело обмякло и замерло.— Вот и все, — прошептал Тиберий, отводя глаза.— Да, — подтвердила Ливия. — Здесь — все. Ну, можешь идти отдыхать. Сегодня у нас был тяжелый день.— А ты? — подозрительно спросил цезарь.— А мне нужно нанести еще один визит, — с нехорошей улыбкой ответила императрица. * * * Сенатор Гней Сентий Сатурнин, скованный цепями, сидел на грязном полу в отдельной камере Мамертинской тюрьмы. Он тупо смотрел в пол и ни о чем не думал. Сенатор прекрасно понимал, что его долгая жизнь подошла к концу, но не жалел об этом. Он предвидел, какие страшные времена наступят, когда Тиберий и Ливия крепко ухватятся за власть, и не хотел быть свидетелем позора и унижения римского народа.Беспокоила его лишь судьба жены и внучки, но он верил, что Луций Либон сумеет отыскать их и защитить.В коридоре послышались легкие шаги, и к тюремной решетке подошла женщина. Тут было темно, но, даже не видя лица, Сатурнин сразу догадался, кто это такая.Он гордо поднял голову.— Зачем ты пришла? — спросил он глухо.Ливия коротко засмеялась.— Поговорить.— О чем?— О прошлом. Будущего у тебя уже нет.— Уходи отсюда, — сказал Сатурнин. — Я не хочу с тобой разговаривать. Ты выиграла, чего тебе еще надо?— А, так ты теперь признал, что я выиграла? — с торжеством воскликнула Ливия. — А помнишь, как ты смеялся надо мной? Помнишь, как я умоляла тебя не бросать меня, а ты что ответил?Сатурнин промолчал.— Вспоминай! — с пылом говорила Ливия. — Вспоминай Перузию и юную, беззащитную девчонку, которую ты...Она всхлипнула.— Я ведь полюбила тебя, — с горечью добавила императрица, — а ты меня бросил...Сатурнин продолжал молчать.— Ты посмеялся надо мной, над моими чувствами, и я поклялась тогда, что отомщу. И отомстила. Через пятьдесят лет.— Скажи мне одно, — попросил Сатурнин. — Друз был моим сыном?— Да! — крикнула Ливия. — Твоим! Но ты сам отказался от него. И теперь душа Друза в Подземном царстве, а мой Тиберий правит империей. Помнишь, как ты смеялся, когда я сказала тебе, что сделаю его цезарем?Но Сатурнин не слушал ее.— Так, значит, Германик мой внук? — спросил он.— Ты догадлив, — нехорошо улыбнулась Ливия. — Но он никогда об этом не узнает, обещаю тебе. И цезарем тоже никогда не станет. Ты проиграл, Гней, и виноват в этом только сам.Несколько секунд они молчали.— Ладно, — сказала, наконец, императрица. — Мне пора. Вот, возьми.На пол рядом с Сатурнином упал маленький золотой кружочек.— Помнишь, как ты подарил мне эту монетку, когда мы еще думали, что любим друг друга? «На счастье», — сказал ты. Я хранила ее, я знала, что она еще пригодится. А теперь ты заплатишь ею Харону, чтобы он перевез твою душу через Стикс. Прощай.Ливия резко повернулась и ушла. Ее шаги затихли. Сатурнин сидел не шевелясь и смотрел на монету. В его глазах появились слезы.Но вот вновь послышался шум. К камере подошли двое мужчин, один открыл замок. Они вошли внутрь, приблизились к арестованному.Тугая, жесткая веревочная петля захлестнула горло сенатора и консуляра Гнея Сентия Сатурнина. Глава XXIIГоре побежденным! Спустя три недели после вышеописанных событий, когда день уже клонился к вечеру, на пустынной виа Аврелия, недалеко от Рима, появился всадник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158