Он глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам, впитывая запахи и звуки, по которым ужасно соскучился.Девушка похлопала его по спине и чмокнула в щеку.– Удачи.Шейн подмигнул ей.– Надеюсь, она не понадобится.– Эй, Шейн! – Двое ковбоев ему помахали. Двое других парней, готовящиеся к соревнованиям, тоже его заметили.– Как жизнь?– Хорошо, – сказал Шейн. – Хорошо. – Он достал веревку и повесил ее на изгородь. Хорошо. А будет еще лучше, когда родео закончится, когда Шейн снова почувствует себя на своем месте, и когда его мысли перестанут вертеться вокруг Розы.Шейн выступал четвертым. И когда он набросил веревку на шею быка, навыки и инстинкты возобладали в нем. Он крепко затянул петлю. Несколько раз согнул свой большой палец и помолился, чтобы он не подвел. Затем Шейн надел перчатку на правую руку и уселся на спину быка, взявшись за веревку, колени внутрь, носки наружу, плечи расправлены.Как в старые добрые времена.Он кивнул головой.– Вперед.Ворота раскрылись. Бык вылетел из загона, закрутился волчком, опустил голову, ударил задними ногами, закрутился снова.Шейн цеплялся изо всех сил. Его бросало то вверх, то вниз. Арена кружилась вокруг него, словно он находился в центре урагана. Вопящая толпа слилась в одно размытое пятно – за исключением единственного лица.При звуке сирены, когда сила и равновесие ему изменили, и он полетел на землю, единственной его мыслью была: «Какого черта здесь делает Рэнс?»Потому что именно Рэнс стоял у комментаторской кабины, улыбаясь до ушей. Шейн поднялся на ноги и побежал к ограде.Сейчас его вел не рассудок, а инстинкт самосохранения. Потому что думать он мог только о Рэнсе. Неужели ему мало любви и юридического диплома? И он все еще гоняется за золотой пряжкой?Шейн не знал этого. И не хотел спрашивать. Может, Рэнс и был его приятелем, но ему что-то слишком везло в последнее время.– Отличная работа, Шейн! – какой-то ковбой хлопнул его по спине.– Семьдесят восемь! Нехилое возвращение, – воскликнул другой.– Ага, – буркнул Шейн. Он запихнул веревку в сумку и направился к грузовику.– Шейн! Эй! Шейн Николс!Он знал, кто это кричит. И даже не стал оглядываться. Но затем услышал за спиной торопливые шаги, и понял, что увильнуть не удастся. Он все-таки обернулся.Шейн не смог выдавить из себя улыбку. И что с того, если он не умеет проигрывать. В конечном счете это лишь еще одно очко, доставшееся противнику. Одним больше, одним меньше – в его растраченной впустую жизни это не играет никакой роли.– Рэнс, – он не вложил в приветствие никаких теплых чувств.– Шейн. – Рэнс замялся. Впервые на памяти Шейна он выглядел растерянным. Затем он сказал, – Успешное выступление. Как твоя рука?Шейн и забыл о ней. Он шевельнул пальцем. Палец был на месте. Болел. И слегка дрожал.– Все в порядке. А что ты тут делаешь?Рэнс улыбнулся с задумчивым видом.– Видишь ли, хотел бы я сказать, что собираюсь вернуться, но…– Желаешь добавить пряжку ко всем прочим твоим достижениям? – вырвалось у Шейна. Ну почему он никак не научится держать рот на замке? Он не хотел показывать свою горечь. Не хотел выглядеть мелким завистником.– Наверное, я бы вернулся, если б мог. – Рэнс воспринял его вопрос буквально. Он покачал головой. – Но этого не будет.– Тогда зачем ты здесь?– Ты хочешь спросить, почему я не дома с Розой?Проклятье. Не в обычае Рэнса ходить вокруг да около. Шейн всегда уважал в нем эту черту – его умение высказываться начистоту.Но черт бы его побрал за эти слова, за то, что он режет по живому.В то же время Шейн понимал, что это к лучшему. Он бы не смог успокоиться, пока не признал бы правду.– Да, – он хотел казаться равнодушным. Но это было слишком тяжело.Рэнс кивнул, и с легкой улыбкой покачал головой.– Я знаю, что ты имел в виду. Я боялся, что ты именно так и подумаешь. Черт возьми, парень, Розе я триста лет не нужен. Ей нужен ты!– Это безумие.Рэнс усмехнулся.– Ага. Но о вкусах не спорят.Шейн скрипнул зубами.– Это не повод для шуток.Наконец Рэнс принял серьезный вид.– Нет, вовсе нет. Это чистейшая правда, приятель. Она в своем Ливингстоне все глаза выплакала из-за такого жалкого сопляка, как ты. – Он пристально взглянул на Шейна своими бледно-голубыми глазами. – А ты здесь на луну воешь от тоски по ней.Шейн уставился на него.– Чушь собачья. – Но он не мог погасить разгорающуюся в душе искорку надежды. Господи, лишь бы это было правдой!Рэнс окинул его сочувственным взглядом.– Верно, – сказал он. – Это чушь. – Он повернулся на каблуках и отправился прочь.– Стой! Подожди одну долбаную минуточку! – Шейн нагнал его в три прыжка и схватил за руку.Рэнс остановился. Подождал. Взглянул на Шейна. Но ничего не сказал.Шейн раскрыл рот. Слов не было. Он покачал головой.– Она ведь не плакала? – спросил он наконец. Боже, он ведь не хотел доводить ее до слез, но…Рэнс поджал губы.– Поэтическое преувеличение. Нет, она не плакала. По крайней мере, не ее глаза. Но ее душа, да, парень, ее душа обливалась слезами.– Значит, что-то другое ее расстроило, – возразил Шейн. – Я тут не при чем.– Когда это ты научился лгать самому себе? Это из-за тебя, Шейн. Она сама сказала.Шейн выпучил глаза от удивления.– Она тебе сказала? Ты говорил с ней обо мне?– Почему бы нет? Ты мой друг. А она – твоя девушка.– Она не моя девушка!Рэнс застонал.– Хорошо, пусть так. – Он снова отвернулся, чтобы уйти.Шейн рывком развернул его к себе.– Что она сказала?– Спроси у нее.– Ее здесь нет. – Он нервно осмотрелся по сторонам. – Или она здесь?– Нет, ее здесь нет. Она сидит дома и страдает от одиночества благодаря тебе. Это внезапный приступ благородства заставил тебя сбежать от нее?Шейн не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42