А ты позаботишься о себе и о Рейни, чтобы мне было к кому вернуться.
— Мы присмотрим друг за другом.
— Спасибо.
Появившаяся у двери Рейни негромко кашлянула. Куинси повернулся к ней и сразу понял — у нее плохие новости. Он вздохнул и медленно, нехотя отступил от дочери.
— Последние известия из Виргинии. Куинси кивнул:
— Выкладывай.
— Убиты Фил де Бирс и Мэри Олсен. Час назад полиция обнаружила их тела в машине на дороге неподалеку от дома Мэри. Машина зарегистрирована на имя Фила. Медицинское заключение еще не получено, но полицейские уверены, что их отравили. У обоих белая пена на губах. И сильный запах миндаля.
— Цианид, — определил Куинси.
Она хмуро кивнула.
— В салоне нашли коробку конфет. Двух не хватает. У остальных тот же запах горького миндаля. По словам дворецкого, около трех Мэри получила какой-то пакет, после чего вышла из дома. Он нашел в фойе оберточную бумагу, но, естественно, без обратного адреса.
— Получается, что кто-то прислал Мэри коробку шоколадных конфет, а она отнесла их де Бирсу? Но почему она сама съела конфету? Непонятно. — Кимберли покачала головой.
— Предположим, — задумчиво сказал Куинси, — что Монтгомери засек де Бирса, когда тот вел слежку за Мэри. Мэри могла знать Монтгомери, если он встречался с Мэнди. Ситуация для него довольно опасная. Как говорится, два свободных конца: сообщница, которая может связать его с убийствами, и частный детектив, ведущий наблюдение за сообщницей. Времени мало, но предпринимать что-то нужно.
— Он вводит яд в конфеты, — подхватила Рейни, — посылает их Мэри и сочиняет какую-то историю с целью убедить ее угостить ими де Бирса. Не так уж и плохо. Устранение двух свидетелей без больших затрат времени и ресурсов. Ты прав, Куинси, этот парень действует очень эффективно.
— Смерть приходит с почтальоном. — Кимберли опустила плечи.
Рейни быстро повернулась к ней:
— Послушай, если он так уж хорош, то почему не справился с Глендой? В конце концов, войну-то выиграли мы.
— Скажи об этом Филу де Бирсу.
Рейни стиснула зубы и, ничего не ответив, прошла в гостиную. Через секунду Куинси услышал сухой треск сломанного карандаша. Похоже, она добралась до его запасов, хранившихся в чемоданчике для ноутбука. Отныне все пометки придется, вероятно, делать ручкой.
— Не надо было мне это говорить, — виновато пробормотала Кимберли.
— Не надо было, — согласился Куинси.
— Извини.
— Извиняться надо не передо мной.
Наверное, Куинси произнес это слишком резко, потому что Кимберли вздрогнула, как от удара. Ему было непривычно видеть дочь такой впечатлительной и ранимой, но, с другой стороны, она ведь и не жила раньше под угрозой приближающейся смерти.
— Кимберли, — терпеливо начал Куинси, — Рейни наняла Фила де Бирса, встречалась с ним. Она дала ему ответственное поручение, а это свидетельствует о ее доверии и симпатии к нему. Рейни не может позволить себе сесть в уголок и лить слезы над чашкой кофе, потому что ситуация не позволяет пока такой роскоши. Но не думай, что она бесчувственная. И не набрасывайся на нее только потому, что тебе плохо.
— Извини. Просто… Да я сама себя не узнаю! — Терзавшее Кимберли беспокойство все же прорвалось на поверхность. Она отступила от него, нервно потирая руки и качая головой. — У меня словно все натянуто внутри. И настроение меняется по нескольку раз в течение часа. В какие-то моменты я чувствую себя сильной, я уверена в себе, знаю, что справлюсь с любой опасностью. А потом — раз! — и я совсем другая: трясусь от страха, ору на коридорного и вздрагиваю от каждого звука. Эта неуверенность меня добьет. Я сама себя ненавижу! За сомнения, за тревогу, за эти дергания. А ведь мне нельзя так раскисать. Я должна быть сильной.
— У тебя снова начались те приступы беспокойства? — встревоженно спросил Куинси. — Появилось ощущение, что за тобой следят?
— Нет, — медленно, словно прислушиваясь к себе, ответила Кимберли. — Я бы даже сказала, что те ощущения, о которых я говорила, как будто остались в Нью-Йорке.
Куинси облегченно перевел дыхание.
— Хорошо. Ты сильная, Кимберли, и держишься замечательно, учитывая, через что тебе пришлось пройти.
— А ты? — внезапно спросила она. — Разве с тобой ничего подобного не бывает? Разве ты не испытываешь беспокойства? Не шарахаешься от теней? Не хватаешься за пистолет, когда натыкаешься на коридорного?
— Нет. Но не забывай, что я занимаюсь этим уже более пятнадцати лет.
— Папа, тебя это не пугает?
— Что?
— То, что ты так спокоен, когда вокруг столько смертей? Куинси наклонился и поцеловал дочь в щеку.
— Да, Кимберли. Иногда это меня страшно пугает. — Он вернулся к почти уже собранной сумке. — Помоги мне закончить, милая. Единственный выход из всего этого — двигаться вперед. Так что давай двигаться, потихоньку, шаг за шагом.
Кимберли кивнула. Опустила руки. Вздохнула. Взяла одну из его рубашек. Вид у нее был теперь такой решительный, что у Куинси защемило сердце и он опустил глаза, чтобы она не догадалась о его чувствах.
Он солгал дочери, Куинси не верил, что Альберт Монтгомери мог разработать и реализовать столь сложный и тщательно продуманный и выверенный план. Возвращение на Восточное побережье вовсе не виделось ему легкой и безопасной прогулкой. Более того, Куинси чувствовал, что им снова манипулируют, но не видел других вариантов действий. Пятнадцать лет на службе, лучший из лучших, легенда ЦРУ — и на тебе! — им вертят как хотят!
Должен быть другой вариант. Всегда есть другой вариант…
— Ничего интересного по Миллосу я так и не обнаружила, — сказала Кимберли. — Денег в банке у него совсем немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108