Шок, который она испытала, будучи свидетельницей зверской расправы, учиненной маньяком над ее близкими людьми, мог быть понят здравомыслящим, благополучным мальчиком лишь теоретически. Ему не хватало воображения, чтобы представить себе в картинах это жуткое действо, он был способен только искренне жалеть Бонни и ее сестру Миранду, живущих с подобным тяжким грузом воспоминаний.
А в то, что мертвый Стив передал Бонни с того света информацию о том, где надо искать его тело, Сет вообще не был в состоянии поверить. Какая там доска с планшеткой! Полная чепуха. Но в Бонни он почувствовал твердость убеждений, которых не разделял, и это могло проложить между ними черту недопонимания, а он не мыслил своего будущего без Бонни. Он не употреблял в своих логических построениях такого понятия, как любовь, но на самом деле он был в нее влюблен со всей юношеской страстностью, скрытой, словно под коркой запекшейся лавы, как у вулкана, вроде бы дремлющего и заросшего оливковыми деревцами, но полного внутреннего огня.
Подобные размышления заставляли Сета беспокойно ворочаться с боку на бок, и он обвинял в своей бессоннице себя и свой возбужденный мозг, но через некоторое время Сет ясно ощутил, что причина в другом. Что-то нехорошее витало в воздухе, хотя, что именно, он бы сформулировать не смог. Сперва Сет не мог понять, откуда исходит тревожный сигнал, но, когда буря чуть стихла, его слух уловил какой-то звук, настолько слабый, что скорее он был доступен не чувству, а подсознанию. Однако через минуту или две по его телу пробежал неприятный озноб, волосы на затылке зашевелились, а затем какая-то сила, холодная, но властная, подействовала на него так, что он рывком вскочил с постели.
Сет прошелся по просторной палате, часто останавливаясь и прислушиваясь, мысленно сетуя на возобновившуюся за окнами снежную бурю. Теперь уже трудно было различить в общей какофонии какой-либо отдельный звук, и все же, совершив круг по комнате и задержавшись у койки, где спала Бонни, Сет вновь его услышал… Шорох это или шепот — понять было невозможно. Звук становился то громче, то угасал совсем, словно нарочно раздражая напряженный слух Сета. Что же это? Насекомое? Мышь за стенкой? Человеческий голос?
Сет наклонился над Бонни и вслушался. Шелестящий, дразнящий шепот исходил не от нее. Она была погружена, казалось бы, в глубокий, мирный сон. Сет поборол в себе желание разбудить ее и поделиться своим беспокойством, спросить, все ли с ней в порядке.
Ему очень не хотелось отдаляться от Бонни, и все же он опять принялся кружить по комнате, искать источник звука, вновь и вновь возвращаясь к спящей девушке, вглядываясь в ее лицо, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Нет, не она, а кто-то другой нашептывает ему на ухо непонятно что. Теперь Сет был уже абсолютно уверен, что это не насекомое и не мышь. И еще он убедился, что источник звука находился именно здесь, где-то рядом с Бонни Даже не рядом, а как бы вокруг нее, не в конкретной точке пространства, а в самом воздухе, обволакивающем ее неподвижное расслабленное тело. Нечто шепчущее, шуршащее, но невидимое настойчиво заявляло о своем присутствии.
Еще более ощутимая волна холода пронизала Сета с головы до кончиков пальцев ног. Он потянулся к Бонни, намереваясь разбудить ее немедленно, осознав, хотя и без всяких на го оснований, что над ней нависла смертельная опасность. Прежде чем он дотронулся до нее, буран за окном вдруг взял очередную паузу, и наступившая в палате тишина сомкнулась вокруг Сета, словно заключив его в плотный футляр. Пропал пугающий, назойливый звук, а вместе с ним тягостное предчувствие несчастья.
Постепенно к Сету возвратилось ощущение реальности. До него донеслось тихое дыхание Бонни, он услышал, как заворочалась на койке и пробормотала нечто невнятное одна из девушек. И больше ничего.
Сет убрал руку от Бонни, выпрямился и еще несколько минут напряженно вслушивался, сначала в мирную тишину в палате, затем в возобновившееся завывание бури за ее стенами.
«Ты упустил его, Сет Дэниэлс», — с досадой обратился он сам к себе.
Кого или что он упустил, кому проиграл этот раунд? Сет даже не решался задаваться такими вопросами. Но ощущение проигрыша было. На всякий случай он поднес стул к изголовью кровати Бонни и уселся там, впитывая исходящий от спящей девушки покой. Но дрожь от недавно пережитого предчувствия беды еще долго не оставляла его.
— Я не медиум, — запротестовала Миранда.
— Конечно, — сказал Бишоп. — Вот поэтому дух не смог обжиться в твоем мозгу. Но он старался, пробивал туда себе путь. Он пытался отрезать твой разум от телесной оболочки, вытеснить его в пустоту, а сам намеревался занять освободившееся место и получить возможность управлять завоеванным телом. А когда твои оборонительные заслонки захлопнулись, понадобилось мобилизировать столько сил для противостояния напору извне…
— …что я не выдержала, — заключила Миранда. — Мой организм не справился с этим: ни мозг, ни нервная система, ни сердце, ни легкие. Я оказалась слабее — и на уровне сознания, и физически. Мой разум обрывал уже последние причальные канаты, дрейфуя куда-то прочь, а тело без него…
— …умирало. В нарисованной тобой картине есть смысл. Похоже, это близко к истине. Миранда слегка улыбнулась:
— Значит, ты спас мне жизнь. Спасибо.
Бишоп надеялся, что у Миранды сохранились лишь смутные воспоминания о том, с каким грубым, почти жестоким насилием он удерживал ее на самом краю пропасти. Тут была задействована темная сторона его психики, любое напоминание о которой могло вновь заставить Миранду относиться к нему с повышенной осторожностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104