Они пристроились в конец очереди.— Почему бы мне не проехать вперёд и не попробовать сблефовать? — сказал Кохен. — Несколько долларов должны сделать своё дело.— Нет, — возразил Крац. — Теперь, пока мы не пересечём эту границу в обратном направлении, нам нельзя привлекать к себе лишнее внимание.В течение следующего часа, когда грузовик продвинулся всего на пару сотен метров, Крац вновь проработал с ними план действий, предусматривавший все мыслимые ситуации, которые только могли возникнуть при их появлении в Багдаде.Прошёл ещё один час. Скотту удалось задремать благодаря вечернему бризу, который к ночи грозил стать ледяным. Погружаясь в зыбкий сон, он видел то Ханну, то Декларацию и пытался решить для себя, которую из них он предпочёл бы привезти домой, если бы ему пришлось выбирать. Ему было ясно, что Крац не сомневался, почему он изъявил желание войти в состав группы, когда шансы выжить были совсем ничтожные.— Что нужно этому клоуну? — громким шёпотом сказал Кохен. Скотт очнулся и увидел человека в форме, который разговаривал с шофёром грузовика, стоявшего перед ними.— Это таможенный служащий, — сказал Крац. — Он проверяет, чтобы у шофёров были соответствующие документы на пересечение границы.— Почему-то в качестве этих документов выступает пара небольших красненьких бумажек, — заметил Кохен.— Он направляется к нам, — сказал Крац. — Сидите с таким же скучающим видом, как у него.Таможенник подошёл к кабине и даже не глянул на Кохена, когда тот протянул ему через открытое окно документы, которыми их снабдили эксперты в Лэнгли.Он изучил их и медленно обошёл вокруг грузовика. Вновь оказавшись со стороны водителя, отдал Кохену приказ, которого никто из них не понял.Кохен посмотрел на Краца, но в это время сзади послышался голос:— Он говорит, что мы должны проехать в начало очереди.— Почему? — спросил с подозрением Крац. Азиз повторил вопрос служителю.— Нас пропускают без очереди на основании письма, подписанного Саддамом.— И кому мы должны быть обязаны этим? — спросил Крац, которого все ещё не покидали сомнения.— Биллу Орейли, — сказал Скотт, — который очень хотел поехать с нами, но ему дали понять, что в Ираке нигде не достать бочкового «Гиннесса».Крац кивнул, и сержант, следуя указаниям таможенника, выехал на полосу встречного движения и повёл грузовик в начало очереди, от которого их отделяли две мили. Следовавшим навстречу машинам приходилось съезжать на обочину, чтобы не столкнуться лоб в лоб с мадам Бертой.Когда до пограничного поста оставалось несколько метров, навстречу им выскочил разъярённый служитель таможни, размахивая кулаком в воздухе. На выручку к ним вновь пришёл Азиз, посоветовавший Крацу показать письмо.Одного взгляда на подпись оказалось достаточно, чтобы кулак сменился приветствием.— Паспорта, — сказал служитель.Крац протянул три шведских и один иракский паспорта с двумя красненькими бумажками в каждом. «Никогда не платите больше, чем принято, — предупреждал он свою группу. — Это только вызывает лишние подозрения».Паспорта были унесены в маленькую будку, изучены, проштампованы и возвращены с неким подобием улыбки. Шлагбаум на иорданской стороне поднялся, и грузовик двинулся к иракскому контрольно-пропускному пункту, находившемуся на удалении в одну милю. Глава XXVII Двое президентских гвардейцев приволокли Аль-Обайди в зал ревсовета и бросили на стул в нескольких метрах от длинного стола.Он поднял голову и увидел за столом двенадцать человек, составлявших Совет революционного командования. Никто из них не встретился с ним взглядом, за исключением государственного прокурора.Что он сделал такого, чтобы его схватили на границе, заковали в наручники, бросили в тюрьму, оставив лежать на каменном полу, и даже не дали воспользоваться туалетом?Все ещё в костюме, который надел в дорогу, он сидел теперь в собственных экскрементах.Саддам поднял руку, и на лице прокурора появилась улыбка.Но Аль-Обайди не боялся Накира Фаррара. Он не только не был виновен в приписанных ему грехах, но имел информацию, в которой они нуждались. Прокурор медленно поднялся со своего места:— Вас зовут Хамид Аль-Обайди?— Да, — ответил Аль-Обайди, глядя прямо на прокурора.— Вы обвиняетесь в предательстве и краже государственной собственности. Признаете себя виновным?— Я не виновен, и Аллах тому свидетель.— Тогда он не будет возражать, если я задам вам несколько простых вопросов.— Я буду рад ответить на любой из них.— Вернувшись из Нью-Йорка в начале этого месяца, вы продолжали работать в министерстве иностранных дел. Правильно?— Да, правильно.— И одной из ваших обязанностей была проверка состояния дел с санкциями ООН?— Да. Это входило в мои обязанности как заместителя посла при ООН.— Вполне очевидно. И когда вы проводили эти проверки, вам попадались некоторые предметы, на которые эмбарго было снято. Я прав?— Да, вы правы, — уверенно сказал Аль-Обайди.— Был ли среди таких предметов сейф?— Был.— Когда вы узнали об этом, что вы предприняли?— Я позвонил в шведскую фирму, которая изготовила сейф, чтобы уточнить его состояние и включить эти данные в свой отчёт.— И что вы обнаружили?Аль-Обайди заколебался, не уверенный, все ли было известно прокурору.— Что вы обнаружили? — настаивал Фаррар.— Что сейф в тот день был получен и вывезен господином Риффатом.— Вы знали этого господина Риффата?— Нет, не знал.— И что вы предприняли дальше?— Я позвонил в министерство промышленности, так как у меня сложилось представление, что они отвечают за сейф.— И что они сообщили вам?— Что с них эта ответственность была снята.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123