Фокси уже стояла с ним рядом - в купальном халате поверх комбинации, заспанная, с влажными волосами в том месте, где голова недавно касалась подушки.
- Они предупредили, что скоро вернутся.
- А я стою и гадаю, почему они сбежали.
- Они мне все объяснили. Погодите-ка... Прокладка?
- Водопроводчики - погибель нашего дела. Водопроводчики и каменщики.
- Тоже вымирающая порода?
- Даже вымирая, они не начинают торопиться. Представляю, как вам с Кеном надоело жить на свалке.
- Ничего, Кена днем не бывает дома, а мне даже нравится1 мне весь день приносят гостинцы. Сидим с Адамсом и Камо и беседуем о добрых старых деньках в Тарбоксе.
- Какие еще добрые старые деньки?
- Портовый городок, сами понимаете... Хотите освежиться? Я проснулась с чудовищной жаждой. Могу сделать лимонад. Добавить холодной воды - и напиток готов.
- Мне придется поехать в контору и устроить разнос водопроводчикам.
- Они обещали вернуться и пустить горячую воду. Не возражаете против розового?
- Розовый лимонад - мой любимый. Его делала моя мать. Из клубники.
- Адаме и Комо говорят, что в добрые старые деньки по улице Божества ходил трамвай. Из трамвая высаживались десанты пьянчуг - здесь было единственное между Бостоном и Плимутом место, где не действовал "сухой закон".
- Какая смешная штука - трамвай! Туда-сюда, туда-сюда...
- Меня в трамваях тошнило. В них всегда была страшная вонь. А кондуктор курил сигару.
- Что вы хотите сделать на месте террасы? Лужайку, внутренний дворик?
- Я бы поставила беседку, увитую виноградом. Что тут смешного?
- Так вы снова лишитесь света и вида.
- Вид вызывает у меня скуку. Это Кен сходит с ума от видов. Вечно смотрит вдаль! Сейчас я вам расскажу про беседки...
- Пожалуйста.
- Я еще была девчонкой. Как-то летом, как раз перед Перл-Харбором, моим родителям захотелось отдохнуть от Бетесды. Они сняли на месяц дом в Вирджинии, а там была огромная увитая виноградом беседка на кирпичном цоколе, по которому ползали муравьи. Сколько мне было лет в сорок первом году? Семь... Извините, обычно я не так болтлива.
- Знаю.
- Помню, побеги винограда складывались в буквы. - Она составила пальцами букву "А". - Я хотела собрать весь алфавит, от А до Z.
- И как, получилось?
- Я дошла только до D. Не могла найти приличную "Е", и все тут! Казалось бы, при таком количестве побегов должна была найтись приличная "Е", но не тут-то было!
- Надо было сразу перейти к "F".
- Суеверие мешало. Просто рука не поднималась. Я все время себя одергивала.
Пайт поморщился. Лимонад был кисловат.
- Теперь люди все меньше себя одергивают и все больше себе позволяют. А жаль!
- Как печально звучит! А я об этом совсем не жалею. Беременность превратила меня в тупицу. Посмотрите на меня: стою перед вами в халате - и хоть бы что! Мне даже нравится. - У нее были очень бледные, обескровленные губы. - Хотите, открою секрет?
- Лучше не открывайте. Лучше скажите, в какой оттенок белого цвета хотите выкрасить деревянные детали в гостиной. Просто белый, блестящий, слоновая кость, яичная скорлупа?
- Ничего, мой секрет вполне невинен. Я несколько лет хотела забеременеть, хотела и боялась. Дело не в страхе за фигуру - я слишком костлявая, чтобы об этом беспокоиться, а в том, что я буду смущать своим видом других. Я несколько месяцев молчала и никому не говорила, кроме Би Герин.
- Ничего, она всем разболтала.
- Знаю. Очень хорошо. Потому что это меня больше не тревожит. Оказывается, людям все равно. Я себе льстила, считая, что всем есть до меня дело. Как выяснилось, им даже больше нравится, когда в тебе что-то не так. Когда у тебя подержанный вид.
- Мне вы не кажетесь подержанной.
- Вы мне тоже.
- Разве люди становятся подержанными?
- Еще как! Мы ведь только и делаем, что пользуемся другими. Больше ничего толком не умеем. Но вы сказали про себя правду: вы настоящий пуританин и очень к себе строги. Сначала я подумала, что тогда, в гостях, вы свалились с лестницы и показываете акробатические фигуры, чтобы это скрыть. А на самом деле вы этим занялись, чтобы испытать боль. Почему вы смеетесь?
- Потому что вы очень умная.
- Никакая я не умная. Расскажите мне о своем детстве. Мое было ужасным. Родители в конце концов развелись. Я была поражена.
- У нас была оранжерея. Родители говорили с голландским акцентом, который я очень старался у них не перенимать. Оба погибли много лет назад в автомобильной катастрофе.
- Ну конечно! Недаром Фредди Торн называет вас сиротой.
- Вы часто видитесь с Фредди Торном?
- Только по необходимости, - сказала она. - Он бывает на наших вечеринках.
- Он бывает на всех вечеринках.
- Это я знаю, можете не рассказывать.
- Извините. Я ничего не собирался вам рассказывать. Уверен, что вы и так знаете достаточно. Я просто хочу доделать эту работу до конца, чтобы вам и вашему ребенку было уютно зимой.
Ее бескровные губ застыли.
- Еще только июнь, - неуверенно произнесла она.
- Время летит быстро, - сказал он. Шел еще только июнь, и он еще ни разу до нее не дотронулся, если не считать приветствий и танцев. В танце она, партнерша одного с ним роста, полностью ему подчинялась, ее руки невесомо ложились ему на спину, живот подрагивал. Сейчас она выжидательно сидела на кухонном табурете в свободном халате. В ней чувствовалась агрессивность, привлекательность померкла.
- Хороший лимонад, - произнес он небрежно почти одновременно с ее вопросом:
- Почему вы ходите в церковь?
- А вы?
- Я первая спросила.
- По самым заурядным причинам. Я трус и консерватор. Верующий республиканец. Там витают призраки моих родителей, а старшая дочь поет в церковном хоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107