Но колдун не насторожился, только отметил, что собачья будка пуста и подле валяется цепь с поводком. Но и раньше, если хозяева дома, Бобку отпускали побегать по поселку. Так что и этот факт сам по себе Романа не удивил.
И Юл тоже должен был что-то почувствовать, но Юл свою обиду из-за ожерелья-ошейника лелеял и по дороге на реку и обратно думал только о себе.
Оттого все так и получилось: едва Роман открыл дверь, как ему в лицо ткнули горящий факел, пламя обожгло губы и через ноздри проникло внутрь, а водная нить на шее зашипела и принялась сжиматься удавкой. Роман попытался коснуться руки, держащей факел, но не успел, пальцы его свело судорогой, и он грохнулся на пол. Еще несколько секунд он ощущал щекой прохладу деревянных половиц, потом и это исчезло.
Очнулся, когда его окатили водой. Ему возвращали жизнь, возможно, только на время: руки и ноги были крепко связаны. Лицо и носоглотку жгло невыносимо, будто внутри все еще горел огонь, а глаза почти ничего не видели и непрерывно слезились. Однако Роман догадался, что лежит в сарае. Светлой каплей стекало по черной стене оконце. Пахло навозом, прелым сеном и бензином. Опять бензином. От этого запаха колдуна чуть не вывернуло наизнанку. Рядом кто-то сопел и брыкался, пытаясь освободиться, и заехал Роману ногой в бок. Колдун почувствовал новенькое, еще не сжившееся с владельцем ожерелье и понял, что рядом лежит Юл. Роман хотел позвать мальчишку, но сумел издать лишь невнятный сипящий звук. Тут же луч фонарика уперся ему в лицо.
– Ну, очухался, сука б…? – спросил шепелявый голос – голос Матвея, который невозможно было не узнать.
Роман молчал. Хотя водная нить ожерелья разбухла от воды и теперь не давила на горло, он все равно не мог говорить.
– Оборзел ты, тиноед, – продолжал Матвей, усаживаясь рядом с пленником на корточки. От его заскорузлых старых штанов несло мочой. – Один прежде свою болотоную хрень портачил, теперь приперся с целой кодлой. Зачем приперся, а? Ты ж нам тут тиной своей все засрешь, как Темногорск засрал, на хрен. Влазишь в любую дыру и срешь, б… такая. Но теперь хана тебе, тиноед, понял?
Наверное, подлинная речь Матвея звучала еще более путанно и более бессмысленно, сдобренная матом и прочими словесными помоями. Каждое слово Матвея проникало в незащищенное сознание Романа и разбухало чудовищным огненным шаром, грозя раздавить череп изнутри. Выплюнуть эту мерзость наружу не было сил.
– Знаешь, что я счас сделаю, а? Соображай, урод! – Матвей называл его точно так же, как и Варвара.
“Племяш” тряхнул канистрой.
– Эй, Ванюха, поливай!
Из темноты выступила щуплая фигура в ватнике. И, ухватив из рук приятеля канистру, принялась окроплять бензином стены деревянной сараюшки. Юл, лежащий рядом с Романом, начал мычать и извиваться в бесполезной попытке освободиться.
– Не скули, сопливый, – Матвей обращался к мальчишке почти сочувственно, – сгоришь мигом. Иначе водяных никак не замочить! – Матвей заржал, находя каламбур удачным. – Только спалить можно. Я это однозначно знаю. Меня хороший человек научил.
Воспользовавшись тем, что внимание добровольного палача занято Юлом, Роман перевернулся и сделал отчаянную попытку дотянуться до Матвея. Но тот вовремя заметил уловку колдуна и отпрыгнул в сторону.
– Вот говно! Я знаю твою хрень, падла! – просипел он. – А не то изувечил бы… – Матвей скрипнул зубами, ярясь при мысли, что не может погрузить сапог в живот заклятому врагу. – Ничего, сволота, счас зажаришься. Пошли, Ванюха! Запалим костерок водякам.
Друг Ванюха закончил обливание стен бензином и направился к двери – безмолвный статист, не умеющий запомнить пару каких-нибудь простых слов для своей кратенькой роли. Зато Матвей, не заботясь о красоте выражений, плевался напоследок словесной мокротой. Роман его не слушал – он делал отчаянные попытки размочить веревки идущей из земли влагой и тем самым ослабить узлы. Но у него ничего не выходило.
– Матвей, послушай, – просипел едва слышно. – Пусть я сдохну, но мальчишка-то при чем? Он же пацан… Отпусти его.
Странно, но Матвей расслышал и распознал его свистящий шепот.
– Что, сдрейфил? Ты мне еще бабки предложь. А?
– Сколько хочешь? – У Романа мелькнула надежда.
– А все. Потому как и дом твой, и бабки дядь Васе, а значится, и Варваре достанутся, тиноед! – Матвей заржал. – Зло надо выжигать в корне, – добавил он уже что-то совершенно чужое, подслушанное и вышел.
Дверь хлопнула. Как показалось Роману, запах бензина сделался еще сильнее. Сейчас где-то снаружи Матвей чиркнет спичкой, пламя мгновенно охватит сарай и задушит в своих объятиях могущественного колдуна и беспомощного мальчишку. Ах, если бы Юл умел направлять силу ожерелья. Он, не пострадавший от огня, легко бы размочил веревки и освободился. Несчастья всегда случаются слишком неожиданно, слишком рано. Роман сделал еще одну попытку разорвать веревки. Куда там! Огонь выжег в нем таинственную связь с водной нитью, и сейчас колдун напоминал слепого в ярко освещенной комнате, что натыкается на стены и не видит такой близкой спасительной двери! О Вода-царица и Река-спасительница! Помогите нам! Освободите от пут, затушите огонь! О Вода-царица! Разве плохо я тебе служил? Разве не почитал я тебя? Так не покидай меня, не отдавай на прожор огню-расхитителю. Ты так же никому не подвластна, как и огонь, о Вода-царица! Так сладь с ним, задуши, и более верного служителя не сыщешь ты до конца дней. Все, что угодно, сделаю. Освобожу тебя там, где ты заперта, расплещу тебя там, где ты замкнута! Буду силу твою копить и преумножать, о Вода-царица!
Но вода не шла ему на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138