Таблетки, которые он принимал, на него почти не действовали, и он глотал их скорее по привычке. Но Игорь умел убеждать, как никто. Чтобы он ни говорил, ему всегда верили. Все верили. Кроме отца.
Отец глуп, непроходимо глуп. Игорь видел глупость эту в каждом движении, невоспитанность – в каждом жесте, примитивность – в каждой фразе, но что больше всего его поражало, так это то, что при этом дела отца постоянно шли в гору, и чем более глупым и примитивным он выглядел, тем выше поднимался. Гамаюнов умен, и Сазонов был умен. А Степан Максимович обвел их вокруг пальца.
Игорь сел в машину и закурил. Настроение было непоправимо испорчено. Даже мысль о предстоящей встрече, о вспышках фотокамер сбежавшихся на презентацию корреспондентов, о красивых и доступных телках не могла отвлечь от тревожных воспоминаний. Отец прав – Игорь спасся чудом, потому как во время бойни его не было в особняке Сазонова. Отец успел предупредить. Когда ведешь незаконную торговлю бриллиантами, подобный исход неудивителен. “Де Бирс” внимательно следит за рынком. Но ведь непосредственно продажей и финансовыми операциями занимался Степан Максимович – затем его и взяли в проект. Задача Сазонова – образование для молодого племени и всякая там теория, семинары, презентации, проблемы экономики – хрень, в общем, для имиджа. А Гамаюнов… Гамаюнов денежки тратил. Приятная должность. Покупал оборудование для больницы, компьютеры, дорогие машины. Все это стоило больших денег. Но из средств фонда Гамаюнов забирал куда больше, чем потом тратил на те грузы, что уходили в Россию. Незадолго до разгрома Иван Кириллович взял сразу несколько миллионов. Тогда-то старший Колодин и взъярился. Заявил, чтобы ему отдали законную долю, а иначе он сдаст всех остальных полиции. Но сдал не полиции – другим. И хотя Игорь с отцом никогда на эту тему не говорил, сын знал, что именно отец вывел на Сазонова убийц. Много лет все были уверены, что Гамаюнов и все ребята погибли вместе с Сазоновым. Оказалось – живы. Теперь Степан Максимович хочет миллионы у Гамаюнова отнять. А что, если никаких миллионов нет вообще?… А есть только Беловодье? Ну что ж, придется отнять Беловодье.
А все– таки хорошо, что Алексей жив. С ним можно будет вновь сыграть в занятную игру. Стен, нам еще предстоит интереснейшая встреча! Как ты поживаешь нынче, господин Стеновский, в какие игры играешь, по-прежнему дразнишь ГБ или нашел себе занятие поинтереснее? Человек с потрясающим шестым чувством, знающий о приближении шквала в те минуты, когда воздух еще абсолютно неподвижен. Или не было никакого предчувствия, а была лишь никому не нужная глупость? Интересно, чего достиг наш гений? Самым умным было остаться в Европе. Игорь и сам мечтал… нет, он просто уверен был, что отец послал его за границу именно с этой целью. Не одной же чиновной элите на сытом Западе деток пристраивать, и новым людям, шустрым да смекалистым, свое потомство надо по землям обустроенным распихать. Казалось, именно так должен был рассуждать Колодин-старший. Ан нет! Отец заставил его вернуться. Этого Игорь отцу никогда не простит. Жизнь должна быть красива каждую минуту, в каждом своем проявлении, а не только когда ты стоишь в выставочном зале перед прекрасной картиной. В этой стране плевков, окурков и собачьего кала не может быть нормальной жизни. Никогда! Это не теорема. Это -аксиома.
С кислой миной на лице расхаживал Игорь по двум крошечным залам картинной галереи, рассматривал сплетения змеиных линий на холсте, квадраты, кубы, пятна плохо просохшей краски, символизирующие соитие, рождение и смерть, желтые, как перезрелые огурцы, головы, черные, похожие на высохшие стручки мужские гениталии и гениталии женские, напоминающие переполненные окурками плевательницы. К Колодину постоянно кто-нибудь подходил. Игорь тут же приклеивал к губам вежливую снисходительную улыбку. Выслушивал. Но не вникал. Сегодня не тот день. Сегодня он глух для всех ищущих и просящихся под его руку. Желающих было много – в богемных кругах Гарри слыл личностью щедрой и неординарной.
– Господа, минуточку внимания! Главное событие уходящего года! Прошу подойти ближе! – возопил вдруг тощим голоском молодой человек лет семнадцати в меховой белой шапочке с заячьими ушками, в каких ходят на елку первоклассники. – Незабываемое зрелище! Перфоманс! Перфоманс!
Зрители приблизились, радостно и оживленно жестикулируя, будто в самом деле ожидалось событие века. Несколько экзальтированных дам восторженно захлопали в ладоши, заулыбались, выставляя напоказ золотые коронки и потемневшие пломбы, и ошарашили какого-то пожилого господина непонятным подмигиванием.
– Это господин Бочков! Мы его ждали с утра! Господи, какой талант! Нет, не талант. А настоящий талантище! – Перезрелая красавица послала Бочкову воздушный поцелуй.
Тощий низкорослый парень лет двадцати пяти вступил в круг поклонников. Выглядел он как настоящий художник – то есть длинные немытые волосы, редкая бороденка, драные джинсы и черный, заляпанный краской свитер с заплатами на локтях. Юноша в заячьей шапочке громко зааплодировал, две или три дамы истерически заорали “браво”. Вслед за Бочковым вперед выдвинулся хмурый тип с черной бородкой и принялся азартно щелкать фотокамерой. Игорь отвернулся – не в его правилах было попадать в объектив.
Тем временем Бочков, никого не стесняясь, принялся раздеваться – сложил в углу и свитер, и джинсы, и даже кроссовки, оставшись в одних белых сомнительной чистоты плавках. Юноша-зайчик подал Бочкову ведро краски и заорал:
– Внимание, господа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138