Длинное бледное
лицо абсолютно ничего не выражало. Рыбьи глазки смотрели сквозь меня,
умудряясь удивительным образом не терять из вида. И мысли его шустрые,
юркие никак не давались, ускользали, оставляя лишь смутное эхо. Мешал я
ему, мешал не на шутку, давно, с того момента, как заняли мы этот вонючий
поселочек. Вначале была легкая досада, надежда, что все изменится,
уладится само собой. Время шло, ничего не менялось и вскоре ненависть
дошла до последнего градуса. С недавних пор я старался не поворачиваться к
нему спиной.
Склад располагался в здании клуба - дурацкого двухэтажного здания в
псевдогреческом стиле. До развала здесь крутили кино, устраивали
дискотеки, торжественные вечера и видеосалоны. Клуб сохранился неплохо -
при Сталине строили добротно, но на второй этаж подниматься не
рекомендовалось - перекрытия сильно сдали после сентябрьских боев. В
бывшем кинозале теперь лежали бочки с соляркой и ящики с патронами, а у
входа стоял пост.
Сейчас здесь были Гаврик и Сафарбий. Сафарбий - миролюбивый, но
страшный на вид осетин, заросший до глаз черной, с ранней проседью
бородой, исповедовал дао. Познания он черпал из сборника "Древние
философские тексты", который все время носил с собой. Гаврик не
исповедовал ничего. Когда-то он считался хиппи, а теперь ему было просто
на все наплевать.
Гаврик и Сафарбий курили план. Оба сидели на корточках, слегка
наклонясь вперед, и передавали друг-другу самопалку. Из-за пазухи Сафарбия
торчала книга, глаза смотрели вдаль. Гаврик то и дело откидывал с глаз
волосы и поправлял, висящий на шее "ксивник". Никакого паспорта там не
было, а торчала из него запасная обойма к "Калашу" и черенок ложки.
Наше появление особого впечатления не произвело, только Гаврик
придвинул поближе автомат.
- Гады, - лениво сказал Гулько и я так же лениво кивнул, что да,
гады, мол. - Полчаса назад, когда агентуру взял, по-хорошему говорил...
Гаврик, я тебя расстреляю, точно говорю...
- Я все, - вяло и ненатурально испугался Гаврик. - Все, лейтенант...
Он отбросил окурок и с трудом встал. Сафарбий не реагировал. Человек,
познавший дао, смерти не боялся.
- Надо бы сменить... - сказал я, прекрасно ощущая всю никчемность
фразы.
Гулько не возражал. Как и я он понимал, что угрозы столь же
бесполезны, как и смена караулов. Народу мало, а длительные перерывы между
боями деморализуют лучше всякой пропаганды. Второй месяц мы здесь -
полторы сотни людей, именуемых в штабных сводках не иначе как "десантная
рота", два бэтээра, и танк. Важнейший объект, надежда и опора. Подземное
хранилище. Две с лишним тысячи тонн дефицитнейшего бензина, до которого
невозможно добраться - какая-то сволочь взорвала насосную станцию. Давно,
в самом начале развала. И вот мы ждали у моря погоды, техники,
подкреплений, черт знает чего, а штабные умники в Симферополе
разрабатывали важные и совершенно секретные стратегические планы
освобождения Крыма, а в перспективе, разумеется, и всей Западной России...
Ничего мы не сделали. Гулько еще раз посулил Гаврику, что он дождется
и мы двинули в штаб. Было скользко, но под ноги я почти не смотрел,
разглядывал коротко остриженный затылок Гулько, прикидывая, то так, то
этак. Пора кончать. Выбрать момент и... Только фиг! Не даст он шанса. Да и
не ликвидируешь его в открытую - свой. Табу. Даже Гаврика нельзя, а Гулько
заместитель. Правда и он меня без трибунала не может... И выходит,
придется нам по кустам прятаться, в Рэмбо играть. А если...
Я опять упустил миг когда произошла перемена. Исчезла плащ-палатка,
теперь на нем был прекрасный твидовый костюм. Сдвинутая на затылок шляпа
не могла скрыть ухоженной шевелюры. Благородных седин... Сигару! Бог мой,
он курил сигару! Я даже не сразу понял что это. Под ноги ему стелилась не
жидкая осенняя грязь, чистый асфальт, над головой сверкало яркое летнее
небо и девушки улыбались ему в ответ... Щеголь, плейбой, довольный жизнью
гуляка с Бродвея. Мертвечина ушла из глаз, это был благообразный, пожилой,
много повидавший человек. Женщина, которую он держал под руку... Я знал
ее, видел много раз, чувствовал и помнил, но она стояла ко мне спиной, а
когда обернулась...
Время истекло, мелкий дождь опять поглаживал по слипшимся волосам, а
ветер нес осточертевшие запахи осени и моря. Что это - прошлое, будущее?
Какой ключик повернулся? Знание пришло и исчезло, оставив тусклый фантом.
Ремарка в сером тесте дня. Плохо. А если будущее - плохо вдвойне. Потому
что будущего у Гулько быть не должно. Или он, или я, без вариантов. Он
жив, значит я...
Когда я впервые ощутил свой дар? Когда поверил? Студентом я знал
какой билет вытащу на экзамене. Много учиться не приходилось - неприятные
неожиданности обходили стороной. Я почувствовал смерть матери за тысячи
километров от дома, в Хабаровске и успел на похороны. Читал по глазам,
заглядывал в душу, но был ли мой дар хоть немного похож на нынешний? Отца
сбила машина, Ирка ходила к онкологу со странными результатами анализов -
я не ощутил ничего. Настоящие знание пришло вместе с развалом, как
неожиданный довесок, как слабая компенсация за утраченную душу и утерянный
покой. Однако, оно спасало жизнь. Дважды меня едва не ухлопала пьяная
сволочь... Нет, это уже позже, когда пошел пик уголовщины. Банды, кланы,
крестные отцы и матери - дети разных народов... Убийцы-профессионалы,
убийцы-одиночки, маньяки с карабинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18