ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Сколько дней она ничего не ела?
Голоса громадных мужчин похожи на голос Белого Хозяина, который дал ей этого ребенка.
— Она сбежала с плантации прошлой ночью, — сказала леди.
Откуда леди это знает? Ей известно все, Еве, маме всех детишек. Не время говорить, не время молиться, надо быстрее идти, опереться на белую леди и идти, идти, идти к лодке, покачивающейся на воде и ждущей меня. Все, как я мечтала. О! Вот лодка, мой малыш, она перевезет нас через Иордан в Землю Обетованную.
Они наполовину переплыли реку, когда чернокожая девочка вдруг затряслась всем телом, расплакалась, начала что-то неразборчиво бормотать.
— Успокой ее, — сказал Гораций Гестер.
— Поблизости никого нет, — ответила Пегги. — Все равно никто не услышит.
— Что она там бормочет? — поинтересовался По Доггли.
Он был фермером, разводил свиней и жил неподалеку от устья Хатрака. На какое-то мгновение Пегги показалось, что он ее имеет в виду. Но нет, он спрашивал о чернокожей девочке.
— По-моему, она говорит на своем африканском языке, — пожала плечами Пегги. — Эта девочка очень необычное создание, подумать только, ей удалось-таки убежать…
— А ведь она еще и ребенка несла, — согласился По.
— Да, ребенок, — вспомнила Пегги. — Я возьму малыша.
— Это еще зачем? — удивился папа.
— Потому что вы вдвоем понесете ее, — объяснила Пегги. — По крайней мере от берега до повозки. Это дитя и шагу ступить не сможет.
Добравшись до берега, они так и поступили. Старая телега По была не самым удобным средством передвижения, а мягче старой лошадиной попоны ничего не нашлось, но девочка, очутившись на ней, ничуть не возражала, во всяком случае ничего против не сказала. Гораций поднял лампу и присмотрелся к беглянке.
— А ведь точно, ты была абсолютно права, Пегги.
— Насчет чего? — спросила она.
— Назвав ее девочкой. Клянусь, ей и тринадцати нет. Вот это да. И малыш… Ты уверена, что это ее мальчик?
— Уверена, — кивнула Пегги.
По Доггли усмехнулся.
— Да ну, эти гвинейские свинюшки, они ж как кролики, только свободная минутка выдастся, они и ну наяривать. — Затем он вдруг вспомнил, что с ними Пегги. — Прошу прощения, мэм. Раньше у нас было чисто мужское общество.
— Это не у меня, а у нее вы должны просить прощения, — холодно промолвила Пегги. — Этот ребенок — полукровка. Она родила его от своего хозяина, который нисколько не позаботился спросить разрешения. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— Чтоб я больше не слышал от тебя таких разговоров, — перебил ее Гораций Гестер. Он так и полыхал гневом, будьте нате. — Мало того, что ты увязалась за нами, так еще начинаешь выведывать всякие штучки об этой бедняжке. Негоже так просто трепаться о ее прошлом.
Пегги замолкла и молчала всю дорогу до дома. Вот что происходит, когда она начинает говорить правду. Вот почему большей частью она предпочитает вообще не открывать рот. Теперь папа думает о том, что его дочь за каких-то несколько минут выведала все прошлое чернокожей беглянки, но если это у нее так ловко получилось, сколько она могла узнать о его жизни?
"Хочешь знать, что мне известно, папа? Так вот, я знаю, почему ты спасаешь рабов. Ты не По Доггли, папа, который даже не задумывается о судьбе чернокожих, просто он терпеть не может, когда диких зверей сажают в клетку. Он помогает рабам бежать в Канаду, потому что внутри него сидит нужда освободить их. Но ты, папа, ты помогаешь им, чтобы расплатиться за свой тайный грех. За маленькую тайну, которая улыбнулась тебе когда-то, и сердце твое разорвалось на части. Ты ведь мог сказать «нет», но не сказал, ты сказал «да, о да». Это случилось, когда мама была на сносях, должна была меня родить. Ты тогда отправился в Дикэйн за покупками и задержался там на целую неделю. За шесть дней ты имел ту женщину раз, наверное, десять, и я помню каждый момент вашей любви так же ясно, как ты, я чувствую, как ты мечтаешь о ней по ночам. В тебе горит стыд, но жарче палит желание, я знаю, что ощущает мужчина, желая женщину, — тело его чешется, он на месте усидеть не может. Долгие годы ты ненавидел себя за то, что натворил в Дикэйне, и продолжаешь ненавидеть до сих пор — за то, что воспоминание о тех днях по-прежнему отзывается в тебе радостью. И ты расплачиваешься за это. Ты рискуешь угодить в тюрьму или быть повешенным на дереве на радость воронью, но рискуешь ты не потому, что любишь чернокожих, а потому, что надеешься сделать что-то хорошее для детей нашего Господа — может быть, это освободит тебя от тайной, грешной любви.
И самое смешное, пап. Если бы ты знал, что мне известен твой секрет, ты б, наверное, умер, умер не сходя с места. Однако если б я могла сказать тебе, рассказать, что на самом деле мне ведомо, я бы кое-что добавила к рассказу о твоем прошлом. Я бы сказала: «Папа, неужели ты не видишь, что это твой дар?» Ты всегда думал, что у тебя нет никакого дара, но на самом деле он есть. Ты даришь людям любовь. У тебя в гостинице останавливаются постояльцы и чувствуют себя как дома. Ты увидел ее, ее терзал голод, ту женщину в Дикэйне, она нуждалась в любви, которую ты даришь людям, она очень нуждалась в тебе. Это страшно тяжело, пап, тяжело не любить человека, который уже любит тебя, который обволакивает тебя, как облака — луну, хотя знает, что ты уедешь, что ты не сможешь остаться. Но с голодом ничего не поделаешь, папа. Я искала ту женщину, искала огонек ее сердца, всю округу я обыскала и наконец нашла. Я знаю, где она живет. Она уже не так молода, какой тебе запомнилась. Но она по-прежнему красива, в ней сохранилась красота, которой проникнуты твои воспоминания, папа. И она хорошая женщина, ты не причинил ей никакого зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129