— У твоего пса хватает мозгов, чтобы понимать, что он пес, поэтому он и не учится читать. А взять этих безволосых обезьян, они ж считают себя людьми, понимаешь?
Элвин поднялся и подошел к стойке. Вандервурт возвращался, неся полную охапку товаров. Артур брел следом.
— Зайди-ка сюда, Эл, — окликнул Вандервурт. — Выберешь ткань на рубашку Артуру.
— Но я ничего не понимаю в ткани, — развел руками Элвин.
— Зато я понимаю, но не знаю, что нравится старушке Пег Гестер. Так что если ей не понравится то, что ты привезешь домой, виноват будешь ты, а не я.
Элвин сел на стойку и перекинул ноги на другую сторону. Вандервурт отвел его в заднюю половину магазина, и через несколько минут совместными усилиями они выбрали фланель, которая вроде бы и выглядела прилично, и была достаточно крепка, чтобы из ее остатков поставить на штаны добрые заплаты. Когда они вернулись, то обнаружили, что Артур Стюарт стоит у печки, рядом с Васильком и Мартином.
— Как пишется «сассафрас»? — допытывался Василек.
— Сассафрас, — повторил Артур Стюарт точь-в-точь голосом мисс Ларнер. — С-А-С-С-А-Ф-Р-А-С.
— Правильно? — поинтересовался Мартин.
— А черт его знает.
— Не выражайтесь при мальчике, — строго одернул парней Вандервурт.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Мартин. — Это наш ручной чернокожий. Ничего мы ему не сделаем.
— Я не чернокожий, — ответил Артур Стюарт. — Я полукровка.
— Эт' точна! — радостно загоготал Василек, так что даже поперхнулся.
Элвин едва сдерживался.
— Еще один такой вопль, и они у меня снег будут жрать! — тихонько пробормотал он, так что услышал его только стоящий рядом Вандервурт.
— Не кипятись, — успокоил Вандервурт. — Вреда-то от них нет никакого.
— Поэтому они до сих пор живы.
И Элвин улыбнулся. Вандервурт ответил ему такой же широкой улыбкой. Василек и Мартин просто забавляются, а поскольку Артуру Стюарту тоже весело, так почему бы не посмеяться?
Мартин снял с полки какую-то склянку и показал Вандервурту.
— Что это за слово? — спросил он.
— Эвкалипт, — ответил Вандервурт.
— Ну-ка, как пишется «евкалипд», полукровка?
— Эвкалипт, — произнес Артур. — Э-В-К-А-Л-И-П-Т.
— Ты только послушай! — воскликнул Василек. — Эта училка не взяла нас в школу, зато мы раздобыли себе ее голос, который повторяет все, что мы говорим.
— Хорошо, тогда скажи нам, как пишется слово «задница»? — продолжал допытываться Мартин.
— Так, парни, вы заходите слишком далеко, — встрял Вандервурт. — Это ж маленький мальчик.
— Я хотел услышать, как это произнесет учительница… — принялся оправдываться Мартин.
— Знаю я, чего ты хочешь, но об этом шепчись где-нибудь за амбаром, а не в моем магазине.
Дверь открылась, и вслед за порывом холодного ветра в лавку ввалился Мок Берри. Вид у него был усталый и окоченевший, что, впрочем, неудивительно.
Парни не обратили на вновь прибывшего никакого внимания.
— За амбаром нет печки, — возразил Василек.
— Да-да, так что помните об этом, когда вздумаете болтать всякую мерзость, — буркнул Вандервурт.
Элвин заметил, как Мок Берри искоса поглядел на теплую печку, однако приблизиться к ней не посмел. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет шарахаться в морозный день от теплой печи, но Мок Берри знал, что есть вещи похуже холода. Поэтому он прямиком направился к стойке.
Вандервурт наверняка видел его, но, похоже, вниманием хозяина лавки всецело завладели Мартин и Василек, которые задавали Артуру Стюарту коварные вопросы из области правописания. На Мока Берри Вандервурт даже не оглянулся.
— Сасквахенния, — сказал Василек.
— С-А-С-К-В-А-Х-Е-Н-Н-И-Я, — повторил Артур.
— Могу поспорить, этот пацан выиграет любое соревнование по правописанию, — воскликнул Вандервурт.
— К вам посетитель, — напомнил Элвин.
Вандервурт медленно, очень медленно повернулся и бесстрастно воззрился на Мока Берри. Двигаясь так же неторопливо, хозяин лавки подошел к стойке и встал перед Моком Берри.
— Пожалуйста, мне два фунта муки и двенадцать футов полудюймовой веревки, — сказал Мок.
— Слышали? — громко спросил Василек. — Клянусь чем угодно, он собирается обваляться в муке, а потом повеситься.
— Как пишется «самоубийство»? — обратился к Артуру Мартин.
— С-А-М-О-У-Б-И-Й-С-Т-В-О, — по буквам продиктовал Артур Стюарт.
— В кредит не даем, — процедил Вандервурт.
Мок положил на стойку несколько монеток. Вандервурт с минуту молча изучал их.
— Шесть футов веревки, — наконец промолвил он.
Мок ничего не ответил.
Вандервурт тоже молчал.
Элвин видел, что денег, которые дал Мок, сполна хватит на покупку, да еще останется. Он не мог поверить глазам — Вандервурт специально повышал свои цены для человека, который пусть и был беден, но работал не меньше всех остальных в городе. Однако теперь Элвин постепенно начал понимать, почему Мок никак не выберется из нужды. Протестовать против несправедливости было бессмысленно, но по крайней мере Элвин мог сделать для Мока то же самое, что некогда Гораций Гестер сделал для него, — он мог заставить Вандервурта посмотреть правде в глаза. Хватит ему притворяться честным. Поэтому Элвин достал из-за пазухи бумажку, которую Вандервурт только что написал для него, и положил ее на стойку.
— Извините, но я не знал, что здесь не дают в кредит, — сказал Элвин. — Наверное, придется вернуться к тетушке Гестер за деньгами.
Вандервурт взглянул на Элвина. Теперь он должен либо отправить Элвина за деньгами, либо признать, что Гестерам он в кредит дает, а Моку Берри — нет.
Естественно, он избрал иной выход из положения. Не произнеся ни слова, он ушел в заднюю комнату и взвесил два фунта муки, после чего отмерил двенадцать футов полудюймовой веревки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129