Я сказал, хорошо, но на самом
деле я чувствовал какую-то неловкость. Дон Хуан пристально посмотрел на
меня и, казалось, заметил мое чувство неудобства.
- Раз ты приехал в Мексику, ты должен отложить все свои любимые
страхи прочь, - сказал он очень жестко. - твое решение приехать должно
было развеять их. Ты приехал потому, что ты хотел приехать. Это путь
воина. Я говорю тебе вновь и вновь: самый эффективный способ жить - это
жить, как воин. Горюй и думай прежде, чем ты сделаешь какое-либо решение,
но если ты его сделал, то будь на своем пути свободным от забот и мыслей.
Будет миллион других решений еще ожидать тебя. В этом путь воина.
- Я думаю, что так и делаю, дон Хуан; хотя бы временами. Это очень
трудно все-таки - продолжать помнить себя.
- Когда вещи становятся неясными, воин думает о своей смерти.
- Это еще труднее, дон Хуан. Для большинства людей смерть - это
что-то очень неясное и далекое. Мы никогда о ней не думаем.
- Почему же не думаете?
- Но зачем это нужно?
- Очень просто, - сказал он, - потому что идея смерти - это
единственная вещь, которая укрощает наш дух.
К тому времени, как мы покинули лос видриос, было так темно, что
зубчатые силуэты гор растворились в небе. Больше часа мы ехали в молчании.
Я почувствовал усталость. Казалось, что я не хочу говорить, потому что не
о чем разговаривать. Движение было минимальным. Несколько машин прошло нам
навстречу. Казалось, что мы были единственными людьми, едущими по шоссе на
юг. Мне подумалось, что это странно, и я продолжал поглядывать в зеркало
заднего обзора, чтобы увидеть, нет ли других машин, идущих сзади, но их не
было.
Через некоторое время я перестал выискивать машины и вновь стал
думать о перспективах нашей поездки. Затем я заметил, что свет моих фар
слишком яркий по сравнению с темнотой вокруг, и я опять взглянул в
зеркало. Сначала я увидел яркое сияние, а затем две иглы света вырвались
как бы из-под земли. Это были фары машины на вершине холма позади нас.
Некоторое время они были видны, затем исчезли в темноте, как если бы они
были выключены; через секунду они появились на другом бугре, а затем
исчезли вновь. Я долгое время следил за их появлениями и исчезновениями.
Раз мне стало видно, что машина нагоняет нас. Она определенно
приближалась. Огни были больше и ярче. Я стал нажимать сильнее на педаль
газа. У меня было чувство неловкости. Дон Хуан, казалось, заметил, на что
я обращаю внимание, а, может, он заметил только то, что я увеличиваю
скорость. Сначала он взглянул на меня, затем он повернулся и посмотрел на
огни фар в отдалении.
Он спросил, все ли со мной в порядке. Я сказал ему, что я долгое
время не замечал позади нас никаких машин, и внезапно заметил фары машины,
которая нагоняет нас. Он хмыкнул и спросил меня, действительно ли я думаю,
что это машина. Я ответил, что это должна быть машина; и он сказал, что
мое отношение к этому свету показывает ему, что я, должно быть, как-то
почувствовал, что что бы там ни было позади нас, но это больше, чем просто
машина. Я настаивал, что, мне кажется, это просто другая машина на шоссе
или, может, грузовик.
- Что же еще это может быть? - громко сказал я.
Намеки дона Хуана привели меня на грань срыва.
Он повернулся и посмотрел прямо на меня, затем он медленно кивнул,
как если бы измерял то, что собирается сказать.
- Это огни на голове смерти, - сказал он мягко. - смерть надевает их,
как шляпу, а затем бросается в галоп. Это огни смерти, несущейся галопом,
настигающей нас и становящейся все ближе и ближе.
У меня по спине побежали мурашки. Через некоторое время я вновь
взглянул в зеркало заднего обзора, но огней больше не было. Я сказал дону
Хуану, что машина, должно быть, остановилась или свернула с дороги. Он не
стал смотреть назад, он просто вытянул руки и зевнул.
- Нет, - скащал он, - смерть никогда не останавливается. Иногда она
выключает свои огни, только и всего.
Мы приехали в северо-восточную Мексику 13 июня. Две похожие друг на
друга женщины, казавшиеся сестрами, и четыре девочки собрались у дверей
небольшого саманного дома. Позади дома были пристройка и сарай с
двускатной крышей, от которого остались лишь часть крыши и одна стена.
Женщины, очевидно, ждали нас; они, видимо, заметили машину по столбу пыли,
который она поднимала на грунтовой дороге после того, как несколько миль
ранее я свернул с шоссе. Дом находился в глубокой долине, и, если смотреть
от него, дорога казалась длинным шрамом, поднимавшимся высоко вверх по
склону зеленых холмов.
Дон Хуан вышел из машины и с минуту разговаривал со старыми
женщинами. Они показали на деревянные стулья перед дверью. Дон Хуан сделал
мне знак подойти и сесть. Одна из старых женщин села с нами; остальные
вошли в дом. Две девушки остановились около двери, с любопытством
разглядывая меня. Я помахал им. Они хихикнули и убежали внутрь. Через
некоторое время вышли двое молодых людей и поздоровались с доном Хуаном.
Они не говорили со мной и даже не смотрели на меня. Они коротко что-то
рассказали дону Хуану; затем он поднялся, и все мы, включая женщин, пошли
к другому дому, вероятно в полумиле от этого.
Там мы встретились с другой группой людей. Дон Хуан вошел внутрь, но
мне велел остаться у двери. Я заглянул внутрь и увидел старого индейца
примерно в возрасте дона Хуана, который сидел на деревянном стуле.
Было еще не совсем темно. Группа молодых индейцев и индеанок спокойно
стояла вокруг старого грузовика около дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95