* * *
Освободив город, американцы одновременно развязали руки криминальной братии. При фашистах – сначала итальянских, потом немецких – ворам и бандитам приходилось туго. Чтобы вернуть утраченное могущество, им нужна была защита гуманного демократического, а потому поддающегося нажиму и давлению правосудия. В предыдущие годы многие из крупных главарей организованной преступности были расстреляны и брошены в тюрьмы, не говоря уже о рядовых бандитах и многих ни в чем не повинных людях. Американцы освободили невиновных, а вместе с ними и бандитов. Таким образом, в стране возродились и справедливость, и организованная преступность.
К началу пятидесятых годов все мало-помалу стало возвращаться на круги своя. Проститутки, многих из которых выйти на панель заставил голод, были взяты под контроль. Главари мафиозных кланов делили между собой кварталы, назначали сутенеров и драли с них свой процент. Раны войны постепенно залечивались. Заправилы мафии получали свою долю и от средств, выделенных в соответствии с «планом Маршалла» на реконструкцию страны. Владельцы ресторанов, магазинов, такси, недвижимости постепенно стали снова получать прибыль, часть которой под предлогом защиты от случайных бандитов перетекала в карманы организованной преступности.
Гвидо со своими ребятами очень удачно вписался в новую жизнь. Со своей слаженной бандой подростков он стал орудием возрождавшихся мафиозных структур. Сам он добился определенного признания в кругах себе подобных, на него смотрели как на молодого, но перспективного предводителя. Больше всего он полагался на насилие – рассчитанное до мелочей, но производившее впечатление сумбурной импровизации. Гвидо хорошо усвоил полученные раньше уроки, сводившиеся к тому, что неожиданная боль – лучшее средство привлечь к себе чье-то внимание. Поэтому он часто повторял своим приспешникам:
– Не робейте, сначала всегда берите клиента на пушку и действуйте нахальнее.
Ему был передан район сразу за доками, и главная его работа состояла в том, чтобы убедить местных хозяйчиков в необходимости иметь надежную крышу. Сначала он наглядно доказывал им свою правоту, потом брался обеспечивать защиту. Поскольку дела у него шли успешно, через некоторое время его поощрили тем, что позволили действовать и в самих доках. Его банда занималась там воровством в довольно крупных размерах. Поскольку в основном материалы и оборудование, необходимые для восстановления страны, шли морским путем и разгружались в доках, немалая доля этого добра исчезала, а потом перепродавалась именно тем, кому изначально направлялась бесплатно. Скопив немалые деньги, Гвидо купил здание, в котором теперь располагался пансион.
Дом этот, раньше принадлежавший торговцу средней руки, был просторным, добротным, с чудесной большой террасой, выходившей прямо на залив. Торговец умер, два его сына-фашиста тоже погибли во время хаоса, царившего в конце войны. Права собственности на строение перешли к племяннику торговца, тоже фашисту. Он не растерялся и решил на вырученные за дом деньги сбежать в Америку – их вполне хватало, чтобы купить все нужные документы.
Гвидо оформил дом на имя матери, поскольку сам в то время был еще несовершеннолетним. Потом он сделал неплохой ремонт, разгородил большие комнаты и открыл публичный дом исключительно для офицеров американской армии. Дела там шли бойко, и скоро в округе его заведение стали называть «Сплендид». Мать Гвидо, пребывавшая в блаженном неведении, радостно носила прибыли в банк и ставила в церкви свечи.
К 1954 году Гвидо занял в мафиозной структуре города прочное положение, которое открывало ему самые радужные перспективы. Однако, как это часто случается, растущие доходы обострили противоречия среди бандитских заправил города, что вылилось в открытую вражду. На национальном уровне мафиозные структуры еще не успели стать столь же слаженными и дисциплинированными, как до войны. Старые хозяева с юга пока не были в состоянии распространить свое господство на Центральную и Северную Италию. В то время они пытались подчинить себе Рим и промышленно развитый север страны. Поэтому Неаполь их особенно не волновал. Так уж сложилось, что преступный мир этого города традиционно был своевольным и несговорчивым.
В самом Неаполе за власть тогда боролись две группировки. Гвидо, оказавшись перед выбором, допустил первую ошибку в своей многообещавшей криминальной карьере. Он взял сторону босса, которого звали Ваньино. Для Гвидо это было вполне естественно, поскольку Ваньино контролировал проституцию и доки. Однако он был уже далеко не молод, много лет провел в тюрьме и не обладал достаточной силой воли. В результате для Гвидо и его банды война между кланами закончилась поражением. В мафиозной иерархии они занимали невысокое положение, поэтому оказались в самой заварухе. В течение месяца половина молодцов Гвидо была перебита или бежала, а сам он очутился в больнице с продырявленной из дробовика спиной. Ему тем не менее очень повезло – все эти разборки могли кончиться для него гораздо хуже.
Пока Гвидо валялся на больничной койке, его утомленный жизнью и беспечный покровитель Ваньино однажды поужинал не в том ресторане – он был застрелен там, не доев жаркое.
После этого события полиция, как обычно, с опозданием стала демонстрировать свою власть. Газеты и политики громогласно требовали решительных действий. В итоге прокурор пошел на сделку с главарем одержавшей верх банды – неким Флориано Конти.
В результате была доказана вина дюжины специально отобранных рядовых преступников, которых осудили и бросили за решетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114