Это что-то ей напоминало, но она не могла понять, что именно.— Уверяю вас, — проговорила Ноэми, — я не могу сказать ничего важного для…Внезапно она остановилась на полуслове. Из соседней комнаты послышался голос Вероники:— Папа!.. Папа…Ноэми резко вскочила.— О нет! — воскликнула она, стремительно выходя из комнаты.Мишель и Мюрьель последовали за ней. Вероника пребывала в величайшем волнении и мотала головой из стороны в сторону. В то же время она била руками по матрацу. Девушка продолжала звать отца.— Не волнуйтесь! — воскликнула Мюрьель, выходя из комнаты. — Никакой опасности нет!Она вернулась с магнитофоном, взятым из машины, и включила его.— Прошу вас, нет! — умоляла Ноэми, стараясь успокоить дочь.Но все было напрасно, девушка продолжала метаться по постели. Пораженный увиденным, Мишель оттеснил Ноэми, а Мюрьель включила магнитофон и села у кровати.— Тома! Я Мюрьель. Ты со мной уже разговаривал!Вероника начала улыбаться как безумная.— Тома, — вновь заговорила Мюрьель, — послушай меня. Ты нам нужен!Теперь девушка смеялась. Содрогавшаяся от рыданий Ноэми оказалась в объятиях Мишеля.— Тома, помоги нам! — настаивала Мюрьель. — Говори! Мы здесь, чтобы ты обрел покой!При этих словах Вероника перестала смеяться, и судороги стали не такими сильными.— Шарль… — прозвучал загробный голос. — Шарль… Только не мост… Нет!Потом голос стал более приятным:— Я завтра на заре, когда светлеют дали, отправлюсь в путь.Ты ждешь, я знаю, ждешь меня!Пойду через леса, поникшие в печали…Вдруг Вероника пронзительно закричала, а потом продолжила мужским голосом:— Шарль… Я — Шарль…— Кто этот Шарль?Девушка застыла. Обливаясь потом, она, казалось, погрузилась в сон. Ноэми подошла поцеловать ее.— Бедняжка моя.Мишель подал знак Мюрьель, что пора уходить.— Мы уходим, — сказал он.Ноэми подняла голову и посмотрела на них ненавидящим взглядом:— Чтобы вы больше никогда не переступали порог этого дома!Мишель и Мюрьель вышли и направились к машине. Глубоко потрясенные, они не промолвили ни слова до выезда из тупика.— Куда теперь? — спросила Мюрьель.— К Элен. Думаю, это начало конца.— Могу я поехать с тобой?— Да. И перемотай пленку. Полагаю, то, что ты записала, должно сразить эту уважаемую даму.
* * *
Как только они припарковались перед имением Дювалей, Элен вышла на крыльцо.— Среди воспитанных людей принято предупреждать о приезде, — заметила она.— Вы правы, — ответил Мишель, поднимаясь по ступенькам. — Но это не визит вежливости, мадам.— Мне все равно.— Советую принять нас сейчас же, иначе я без промедления увезу вас в участок.Они посмотрели друг другу в глаза, и Элен уступила.— Это в последний раз!— Думаю, вы правы! — отозвался Мишель, входя в дом.Она приняла их в той же гостиной, что и прежде, но не предложила виски. Мадам Дюваль выжидала, глядя на них с презрением. Мишель сделал знак Мюрьель включить магнитофон.— Сначала мы хотели бы дать вам прослушать одну запись…Мюрьель увеличила громкость.Элен выслушала до конца с насмешливой улыбкой.— Да! Ну и что?— Вы узнали голос Тома? — поинтересовался Мишель.— Нет! — ответила Элен, пожав плечами. — Вообще все это очень странно…— Вы так считаете?— Без сомнения.— Хорошо! — не стал возражать Мишель, роясь у себя в карманах. — Но после музыки будет кино… — И он разложил на столе четыре фотографии из журналов, переснятые журналистом Грапелли. — Два первых снимка сделаны при захоронении вашего мужа Бернара. Два других — после несчастного случая с Натали, женой Жерома Моруа…Мадам Дюваль бросила беглый взгляд на фотографии и посмотрела на Мишеля.— Терпеть не могу снимки с похорон…— Понимаю, но вам придется ответить на один вопрос.Элен молчала. Мишель продолжил:— На этих фотографиях вы изображены рядом с одним и тем же мужчиной. Любопытно, не правда ли?Хозяйка дома слегка покраснела.— Я не знаю его, — произнесла она вяло. — Кто это?— Именно об этом я вас и спрашиваю!— Но, в конце концов, это глупо! Как вы можете от меня требовать вспомнить, кто стоял рядом со мной, после стольких лет?— Не принимайте меня за дурака, мадам. То, что вы стоите рядом с этим человеком сначала в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом, а потом в тысяча девятьсот девяностом году, не может быть случайностью. Вы это знаете. И очень хорошо, я полагаю!Протянув руку к бутылке виски, Элен налила себе глоток и выпила.— Повторяю, я не знаю этого человека, — твердо произнесла она.Мишель встал, а за ним поднялась и Мюрьель.— Это не важно, мадам. Я уже объявил розыск и гарантирую вам, что мы найдем его очень скоро.Он подал Мюрьель знак следовать за ним. Элен собралась было встать, чтобы их проводить, но Мишель остановил ее жестом:— Это не обязательно. Мы знаем дорогу так же хорошо, как и вы правду.Элен словно застыла, услышав эти слова.Прежде чем покинуть имение, Мюрьель попросила Мишеля остановить машину. Опушка леса, окружающая дом, очень заинтересовала ее.— Ты ничего не замечаешь?— Нет.— Обрати внимание на линию опушки, образованную деревьями. Смотри! Ведь это пентаграмма, не так ли?— Действительно, — согласился Мишель, посчитав стороны, — но, быть может, это случайность?— Может быть… а может, и нет, — пробормотала Мюрьель, когда Мишель тронул машину с места.Какое-то время они ехали молча, пока женщина не воскликнула:— Все сходится! Теперь я понимаю!— Рад за тебя, — с иронией произнес Мишель.— Ты помнишь, что-то не давало мне покоя после нашего прошлого визита к Элен?— Да.— Я поняла причину! Часы над камином в ее доме остановились и показывают десять часов двадцать минут или двадцать два часа двадцать минут, в точности как у Ноэми…— И как у Пьера!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86