Ложь — это последнее оружие заключенного против тюремщика, сказал Уоррену Ясуда Гэннаи.
С пленными обращались по принципу кнута и пряника — давали какие-то поблажки, потом отменяли без видимых причин. К некоторым проявляли мягкость, другим же доставалось предельно жесткое обращение. Когда капитан морской пехоты, сын американского конгрессмена, отказался сотрудничать, Ясуда Гэннаи приказал стражникам облить ему ноги бензином и поджечь. Затем морского пехотинца закололи штыками — Уоррен подумал, что это вполне подходящее наказание за отказ подчиниться.
Американца, представителя нефтяной компании, заставили бегать босиком по стеклу и в то же время били бамбуковыми палками. Двоих австралийских дипломатов, которые много лет прожили в Америке, но чьи ответы противоречили друг другу, поставили на солнце, где они простояли несколько часов, держа над головой толстое бревно. Самому Уоррену не угодил капитан американской авиации, и он приказал подвесить его к дереву за большие пальцы рук, так, что — ноги едва касались земли. Женщин тоже не щадили. Непокорной жене американского автомобильного промышленника вливали воду в желудок через зонд, пока живот не раздулся до предела, потом ее связали колючей проволокой. Стражники прыгали у нее по животу, пинали, пока женщина не умерла.
Нескольких пленных обезглавили, а однажды Уоррен, вернувшись после нескольких дней отсутствия, обнаружил, что собираются хоронить американского священника. Казнили его за то, что он крал пищу и отдавал больным; а перед этим отрезали уши, язык, нос, выкололи глаза. Университетского профессора из Огайо унизили тем, что обрезали все пуговицы на одежде и заставили чистить уборные.
А с другой стороны, Ясуда Гэннаи проявил доброту к американке-врачу, захваченной в манильском госпитале, где она осталась со своими родителями. Жестокое обращение в филиппинском тюремном лагере погубило ее здоровье, и сейчас она быстро теряла зрение. Гэннаи приказал Уоррену читать ей из Джейн Остин, ее любимой писательницы, и из Библии. Мужчинам и женщинам, которым сбрили волосы в других тюремных лагерях, здесь позволялось вновь их отращивать. Раздавались мелкие подарки — мыло, расчески, зеркальца, соль… Смягчить, потом добывать информацию, прокомментировал это Гэннаи.
Мальчик, тем не менее, никакой мягкости не желал проявлять по отношению к одной из пленных. Звали ее Касс Ковидак, и она, жена британского дипломата, работавшего раньше в токийском посольстве, и в то же время дочь президента Британской торговой комиссии, относилась к самым ценным среди пленных, убивать ее нельзя было ни в коем случае. Она же была и самая непокорная, особенно не любила Уоррена Ганиса, которого она называла блюдолизом и подлипалой. Когда началась война, она лежала в токийской больнице, поправлялась после выкидыша. В то же время ее мужа, находившегося в Гонконге с дипломатической миссией, застигла там японская осада. В сопровождении нескольких человек, включая одноногого китайского адмирала, он сумел выбраться из колонии и приехал в Чункин. Но из-за войны Ковидак не смог вернуться в Японию и был вынужден вернуться в Англию без жены. Что же до Касс Ковидак, то в Международном Красном Кресте она числилась как заключенная лагеря для военнопленных вблизи Осака.
Она и другие пленные Ясуды Гэннаи не получали посылок от Красного Креста, их конфисковывали японцы во всех лагерях. Поступавшая в лагерь Гэннаи почта тоже конфисковывалась, разве что иногда письмо отдавалось тому заключенному, кто сотрудничал весьма охотно. Ясуда Гэннаи позволял некоторым заключенным писать время от времени домой, но письма эти подвергались строгой цензуре и отправлялись из других лагерей. Он делал это для того, чтобы получать в ответ письма, в которых могла содержаться полезная информация. Уоррен, который сразу невзлюбил презиравшую его миссис Ковидак, однажды сжег у нее на глазах три письма от мужа — тогда она плюнула ему в лицо. Если бы его не остановил Ясуда, Уоррен задушил бы ее на месте. С тех пор она и мальчик были врагами.
* * *
Долгие часы работы в тюремном лагере не могли не сказаться на Уоррене, он потерял физические и нервные силы, а частые бомбардировки еще усугубляли это состояние. Он возненавидел американские бомбардировщики Б-29, их свирепый рев, длинное серебристое тело, пугающую красоту в полете. Ненавидел он смертельную точность их налетов, когда два ведущих самолета пролетали над испуганным затемненным городом, сбрасывая семидесятифунтовые напалмовые бомбы — испуская струи горящего желе, они освещали цель для сотен других Б-29 с их бомбами. Падали тысячи и тысячи бомб, наполненных напалмом, нефтью, взрывчаткой, падали на город, и пожары вспыхивали такие, что плавилась даже сталь, а густой черный дым убивал все живое.
Оказавшись во время одного из таких налетов на Гиндзе, Уоррен услышал, как закричала мать, на спине у которой загорелся ребенок. Он снял куртку, набросил ее на ребенка и загасил пламя. Во время другого налета Уоррен укрылся в кинотеатре, а в соседний магазин попала бомба, и он обрушился на кинотеатр. Уоррен организовал уцелевших, и довольно быстро им удалось выбраться из-под обломков, но тут же он услышал крики детей из полузаваленного школьного автобуса неподалеку. Взобравшись на капот, Уоррен выбил ногой ветровое стекло, влез в автобус и стал передавать детей тем, кто был с ним в кинотеатре.
Налет 9 марта, самый ужасный на памяти Уоррена, уничтожил четверть города, оставив бездомными два миллиона человек, и весь город без электричества, бензина, воды и общественного транспорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162