Он решил больше не иметь с ними дел и сказал об этом прямо.
У него и Константина контакт получался плохой с самого начала, главным образом из-за того, что Константин презирал палестинцев, которых Полтава считал своими товарищами. По мнению Константина, они все — невежды, неспособны планировать свои действия, неопрятны до неприличия, и недостаточно привержены марксизму. А Полтава видел в Константине типично русского агента: негибкого, слишком зацикленного на партийной линии и оперативном плане КГБ, каков бы этот план ни был.
Русские, надо сказать, с деньгами расставались очень туго. Сначала-то они обещали все что угодно — оружие, деньги, инструкторов. А давали совсем мало или вообще ничего. Хочешь получить оружие — плати своим русским друзьям в твердой валюте. Единственное, на что можно было рассчитывать — это на длинные скучные лекции о социализме, Ленине, Марксе и теперешних вождях партии. Такими разговорами они быстро всем надоедали.
Во Франкфурте неделю подряд шел снег. И сейчас продолжал идти. Не сильный, но Полтава вообще холод терпеть не мог. Просто ненавидел. Температура опустилась ниже нуля, а на открытых местах в ботаническом саду было совсем холодно. Полтаве и Константину никто не мешал — сад обезлюдел из-за погоды.
За ленчем — Константин настоял, чтобы каждый платил за себя — он энергично принялся за Полтаву. Полтава не может покинуть движение. Это многим не понравится. Если Полтава не дурак, он передумает. Иначе будущее у него мрачное, Константин в этом уверен.
Русский, как обычно, много пил. Он запивал франкфуртеры, капусту и пиццу темным пивом, вином и водкой. Полтава ограничивался минеральной водой и чаем, Константин высмеивал его за это, называл монахиней, школьником, старой девой. Оскорбления оставались без ответа — Полтава никогда ни с кем не спорил. Он или игнорировал грубые замечания, или отвечал физическим насилием.
После ленча гуляли по обширному саду. Полтаве, дрожавшему от холода, хотелось зайти куда-нибудь под крышу. Константин требовал остаться под открытым небом, где слежка за ними была затруднена. Казалось, его забавляют мучения Полтавы.
Он вел Полтаву по петляющим тропинкам, говорил безостановочно и напористо, размахивая руками, лицо его под меховой шапкой раскраснелось — уговаривал передумать. Но террорист, злившийся все больше, не поддавался. Он уходит, на этом конец.
Тогда Константин стал обвинять Полтаву в трусости. Он трусливая баба. Боится своей тени. Мне нужно помочиться, сказал Константин. Радуйся, что я не на тебя мочусь. Оглядевшись, нет ли кого, он сошел с тропы в глубокий, по колено снег, чуть не упал — выпил-то немало — но упрямо направился к кустам, ругая Полтаву на русском и английском. Расстегнул змейку, начал мочиться. Плохо то, заявил он, что в Полтаве мало русской крови.
Полтава, внутренне кипевший, последовал за ним. Константин зверски ему надоел. Пора предупредить его, что предел опасно близок. Хоть и пьян, но кто он такой, чтобы обзывать Полтаву? Виктора трудно было вывести из себя. Но уж если это кому-то удавалось…
За Константином он пошел к кустам потому, что тоже хотел помочиться. Раздраженный, он забыл, что всегда прячет свой пенис, и так уж над ним успели посмеяться каратэки в разных додзе, никто ведь не знал, что пенис ему изуродовал отец, когда Полтава был еще совсем маленький.
Константин увидел, какой у Виктора пенис, и заржал. Закатился хохотом. Показывая пальцем, смеялся и смеялся, лицо его быстро багровело. Когда он откидывал голову назад, рот открывался, обнажая серебряные пломбы и очень розовый язык.
Смех и вопли Константина раскатывались по заснеженным кустам, будили в Полтаве скрытые болезненные воспоминания, ворошили прошлое: Виктор почувствовал, что с него довольно. Он крикнул Константину, чтобы заткнулся, но тот ответил — я пьян и мне плевать, понятно? Мне все равно. Заткнись, повторил Виктор. Константин прокричал в ответ: а пошел ты, ублюдок бесчленный — тогда Полтава бросился на него, плечом ударил в грудь и свалил на снег, потом прыгнул сверху, схватил обеими руками за голову и сломал шею Константину, майору КГБ.
* * *
Полтава, в гостиничной комнатке, стоял на газетах, расстеленных перед зеркалом в стенном шкафу, и смотрел на свой сморщенный пенис. Он поглаживал увядший член, один раз оглянулся через плечо на женские волосы, украшавшие кровать. Потом сунул руку в бумажный мешок, вытащил двухфунтовый пакет белой муки, раскрыл. Высоко поднял пакет и высыпал на себя муку — с головы она ринулась водопадами на лицо, плечи, грудь, ягодицы. Второй пакет из мешка он тоже высыпал на себя.
Жутковатая белая фигура смотрела на него из зеркала.
Белая. Цвет смерти. В смерти он когда-нибудь найдет покой. Смерть, его друг и утешитель. Смерть — не наказание, а дар. Дар его сексуальному голоду, ибо лишь при мысли о смерти мог он ощутить чувственное возбуждение.
Пенис его начал твердеть, дыхание углубилось. Он опять потянулся к мешку, вытащил дешевую одноразовую зажигалку, чувствуя уже непреодолимую сексуальную тягу, потом чиркнул колесиком зажигалки, раз, два, и когда увидел огонек, улыбнулся и опустил руку, медленно, медленно, продлевая удовольствие, вспоминая, как начал это с ним отец и как потом это стало Виктору нравиться — сейчас, голый перед зеркалом, он коснулся пламенем пениса, напрягся от боли и удовольствия, передвигая пламя вдоль пениса, обжигая плоть. Удовлетворение близилось, и он опустился на колени, пенис был теперь полностью эрегирован — вот теплый сок хлынул из чресел Виктора, он упал боком на припорошенные мукой газеты, тело подергивалось в такт эякуляции, потом он напрягся на краткие мгновения в невероятном экстазе и весь обмяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162