Глоб-троттер - грубое животное. Бродя вокруг пагоды, я чувствовал себя так неловко, что покраснел. Надеюсь, когда-нибудь мне зачтется моя совестливость.
Однако я не постеснялся бесцеремонно разглядывать золотой и пурпурный боковой храм с золоченым Буддой, мрачные статуи в нишах у основания главной пагоды, пальмочки, которые пробивались между плитами на полу дворика, пальмы, растущие выше по склону, бронзовые колокола, которые стояли на каждом углу и были подвешены так низко, чтобы женщины могли ударять по ним ветками папоротника. На одном красовалось изумительное трехстишие на английском языке, которое тридцать пять лет назад сочинил, вероятно, сам литейщик. Будем надеяться, что он уже достиг Ниббаны*.
Кто разрушит этот колокол,
Должен попасть в большой аТ
И не сможет оттуда выйти.
Я проникся уважением к тому человеку, который не сумел написать слово "ад" без ошибки. Это говорит о том, что он воспитывался в духе религиозной добродетели. Прошу тех, кто приедет в Моулмейн, уважить этот колокол и, чтобы не оскорблять чувства верующих, воздержаться от баловства.
В нижней части пагода имела четыре камеры, где вдоль стен стояли колоссальные алебастровые статуи. Перед каждой горел светильник. Огоньки соперничали в яркости с потоком предвечерних солнечных лучей, которые проникали через окна, и бледно-желтый, словно неземной, свет заливал помещения. Изредка туда входила женщина, но большинство молящихся толпились на дворике. Однако те, кто склонялись перед статуями внутри пагоды, молились жарче, и я догадался, что их одолевали горести посильнее.
О самом культе я знал меньше чем ничего. Дело в том, что в наших аккуратно переплетенных книжицах мне не приходилось читать о соломинках с красными кончиками у золотого образа, не упоминается там и обычай ударять по краям колоколов, подобно тому как это проделывают верующие в индуистских храмах.
Наверное, это культ служения добру. Во всяком случае, обряды отправляются тихо, а храмы стоят в живописнейшей местности. Например, массивная белая пагода, которую я осматривал, устремлялась в голубое небо с западного склона горы, обнесенной стеной. С вершины горы на все четыре стороны открывалась великолепная панорама. Внизу подо мной стоял пароход, слева расстилались серебристые, словно полированные, плёсы, справа - леса, а там, где земля уходила к горизонту, - крыши Моулмейна.
Когда временами стихали шелест одежд и приглушенный говор женщин, откуда-то издалека до меня доносилось позвякивание бесчисленных металлических листочков, свисающих с краев 'htee пагоды, которыми играл ветерок. Золотая статуя мерцала на солнце, крашеные истуканы уставились прямо перед собой поверх голов молящихся, а далеко внизу деревянный молоток и рубанок неторопливо трудились над сооружением очередной пагоды в честь Будды - господина этой земли.
Пока, к неописуемому ужасу каких-то юношей бирманцев, профессор носился со своим кощунственным фотоаппаратом вокруг пагоды, я присел поразмыслить над увиденным и, едва не заснув, сделал два замечательных открытия. Первое: господин сей земли - это леность, липкая упитанная лень со слабой примесью религии, которой ее подслащивают. Второе: пагода создана по подобию разбухшего ствола пальмы. Одна из таких пальм росла неподалеку. Она точно воспроизводила очертания небольшого здания из сероватого камня.
Однако третье открытие, самое важное, пришло гораздо позднее. Мимо пробежал чумазый постреленок в шелковом путсо великолепной работы. Именно такое я тщетно пытался приобрести в Рангуне. Прохожий пояснил, что оно стоит сто десять рупий. Это на десять рупий дороже, чем просили в Рангуне. Тогда я неучтиво обошелся с прелестной девушкой-бирманкой, нагрубив ей, словно она была делийской разносчицей.
- Профессор, - сказал я, когда аппарат, словно паук, появился из-за угла, - с этим народом творится неладное. Они не утруждают себя работой, далеко не все они бандиты, ребятишки бегают в сторупиевых путсо, а их родители говорят только правду. Все-таки на что же они живут?
- Они живут великолепно, - отозвался профессор. - А я захватил только полдюжины пластинок. Придется прийти сюда завтра. Я не смел и мечтать о таком удачном месте.
Я сказал:
- Конечно, место превосходное, но не пойму, в чем же его очарование?
- В ужасающей лености, - отмахнулся профессор, упаковывая аппарат. Мы ушли неохотно, а в ушах стоял звон покачиваемых ветром колоколов.
Минут через десять мы увидели настоящую оркестровую эстраду, хибару с вывеской "Муниципальный совет", коллекцию бунгало, которые предлагает департамент общественных работ (они тщетно пытались испортить пейзаж), и военный оркестр мадрасцев. Никогда не видел солдат-мадрасцев. Они были одеты как Томми* и имели весьма приличный, подтянутый вид. Говорят, что они читают английские книжки и отлично разбираются в своих правах и привилегиях. За подробностями обращайтесь в клуб "Пегу" - второй столик в дальнем конце зала по правую руку от вход а.
Видимо, в недобрый час я пытался оживить пошатнувшуюся торговлю в Моулмейне. Дело в том, что я заручился согласием одного из местных жителей доставить на пароход образцы бирманского шелка. Добраться на лодке до парохода было пятиминутным делом. Ему не надо было даже грести - пришлось бы просто посидеть на корме. Но... наступило утро, а он так и не появился. Лодки с превосходными арбузами тоже не подошли к борту. Должно быть, на нас наложили карантин.
Когда мы снялись на Пинанг и скользили вниз по течению, я снова увидел слонов, которые все так же торжественно поигрывали бревнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136