Это она мигом, вы даже клювом щелкнуть не успеете.
Да наплевать на выдру белобрысую. Наше дело теперь решить сложнейшую тактическую задачу: как бывшую подружку из боярского терема выманить — сюда, в мой уютный кабинет? Да поскорее бы…
Излишне проницательные читатели щас превратно подумали плохое. Ошиблись, касатики. Грудастая милка нужна для бизнеса. План таков: я всячески очаровываю Метанку, дабы зеленоглазое чучелко осталось у меня до утра. За ночь дядя Катома обнаруживает пропажу деточки. Хватаясь за глупую усатую голову, старый казак начинает рыпаться взад-вперед по хоромам, истошно вопя, пиная прислугу и зычно матюкаясь. Он заламывает руки (себе и окружающим). Объявляет розыск по всему Залесью. И разумеется, первым делом посылает взмыленных гонцов ко мне. Ибо недаром я, региональный мерлин Мстислав Лыкович, заслуженно считаюсь топ-специалистом по разыскиванию киднепнутых девочек.
Приторно щурясь, я предвкусил скорое будущее. Вот Катома валяется у меня в ногах и молит о помощи. И тогда я хмурюсь, играю бровями и говорю Катоме: «Эх вы, уважаемый! С таким трудом я вернул вам наследницу, а нынче вы обратно ее профукали? Ну и что теперь, снова прикажете мне лезть под пули? Обратно под секиры? Подставлять вот эту старую задницу под огонь смертельных заклинаний?»
Катома, безусловно, тут же покраснеет, с размаху рухнет на колени и, осыпая поцелуями подол моего стильного пончо, скажет: «Возьмите все, милый Мстислав Лыкович! Возьмите мой терем, моих рабынь, все мои ушкуестроительные верфи, кольчугоделательные мастерские и терема терпимости. Вот вам чемоданчик с гривнами — здесь сто тысяч, можете не пересчитывать. Заберите все, только найдите мою доченьку. Последний разочек помогите. Обещаю: больше не упущу ее, дурищу эдакую. На цепь посажу, дабы не повадно убегать».
И когда я перестану нагло заламывать цену, я отвечу серьезно и прямо: «Милый несчастный Катома, золотой вы человек! Не надо мне ваших теремов и терпимости вашей тоже не надобно. Не заради звонкого бакса сражаюсь я с глобальными силами мрака, а из врожденного чувства гадливости. И если вы пообещаете мне прямо сейчас — разумеется, письменно, — что ваш подчиненный воевода Гнетич резко прекратит преследовать моего друга Леху Старцева, известного в широких кругах под именем Вещего Лисея Вышградского, то так тому и быть. Оставляйте чемоданчик вот здесь, под лавкой, — и ступайте с миром домой. Можете мне верить: утром ваша дочка как ни в чем не бывало будет радовать вас, чирикая песенки и поигрывая в куколки в уютной бронированной светелке вашего фешенебельного терема».
Катома, безусловно, заключит меня в объятия и подарит пятьсот эскимо. Спасенный князь Леха, в свою очередь, выставит ящик портвейна. Но это — завтра. А сегодня для победы остается мелочь: выманить Метанку из отчего дома. Хе-хе, задачка не для плоских мозгов. Раньше выманивание делалось просто, как два перца об асфальт. Красивейшим жестом я доставал из-за пазухи магический поясок с малиновыми кистями и затягивал на нем корявый морской узел. Хоба-хоп! Где б ни была моя юная ведьмочка, вмиг приходилось ей бросать все дела и спешить к любимому Мстиславушке — выполнять мои законные и вполне естественные пожелания.
Но совсем недавно волшебный поясок пришлось возвернуть хозяйке взад. Казалось бы, грудастая марионетка оборвала последнюю ниточку и освободилась из-под моей власти. Но недаром дядю Славика считают наиковарнейшим волшебником в регионе. Я нащупал новую струнку, позвонче прежней. Речь идет о… тоненькой шелковой ленточке нежно-зеленого цвета, выскользнувшей несколько часов назад из золотистых Метанкиных волос и упавшей на грязноватый пол в моем кабинете.
Не угадали. Эта ленточка не была волшебной.
Однако… она выпала не просто так. Она выпала в некий совершенно конкретный момент. И прежде чем коснуться пола, дешевая и на хрен, в принципе, никому не нужная ленточка превратилась в символ. Читатели мужеского полу могут не напрягать свой объемный мозг, они все равно не поймут, что за символ такой. А вот женщины — существа тонкие, чувствительные — уже догадались, что зеленая ленточка привязывала Метанку гораздо крепче, чем какой-то там волшебный поясок…
Поэтому я не придумал ничего коварнее и гаже, как завязать на этой ленточке очередной в моей жизни памятный узел. И с греческим скороходом Фокой отослал такое вот необычное послание по домашнему адресу посадника Катомы с повелением вручить посадниковой дочке. Лично в белые дрожащие ручки.
Да, я коварный. Мерзкий и подлый. Метанкина психика дрогнула и прогнулась под тяжестью шелковой ленточки. Поэтому не прошло и пяти минут после ухода рыжего Гнедана, не успел я еще заказать новую партию моченых и прекрасно околоченных груш, как вдруг…
Внезапно — трах! Грохот, обломки…
А жаль. Красивое было окно, косящатое.
То, что вломилось в окошко с улицы и разбило его, было смесью мокрого летнего вечера, влажных листьев, дождя и девочки Метанки. Продрогший и оборванный кусок ненастья, тихо визжа, покатился по светлым половицам, оставляя блестящую дорожку. Хлюпая и сопя, ненастье поднялось с коленок, поправило мокрую сорочку на выдающихся грудях и шмыгнуло мокрым же розовым носом. С носа немедля закапало на пол. По углам тревожно затрещали лучинки, в горнице резко запахло статическим электрическим и влажными женскими волосами. Ненастье блеснуло злюще-зеленющими глазами и чихнуло.
— Будьте здоровы, — пробормотал я, роняя огрызок на колени.
— Убью гада, — ласково ответила Метанка, доставая из-за спины мокрый блистающий тесак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128