Заметив это, Траакс бросил своих воинов на помощь собратьям, и они совместными усилиями заперли Птиц в ущелье, оттесняя их вниз. Красноглазые твари оказались в ловушке.Тристан ошеломленно наблюдал за гномами, с помощью молотков и кольев невероятно проворно крепящими сети к стенам ущелья. Он наконец полностью осознал, что задумали его друзья, и, выхватив дрегган, рассчитывал вступить в бой, но в этот момент его Птица снова круто взяла вверх и вырвалась из ущелья.
Глядя на тающую в небе черную точку, Шайлиха вытерла набежавшие слезы.— Может быть, он все-таки выживет? — спросила она.— Сегодня нам чрезвычайно повезло, принцесса, — ответил Виг и неуверенным движением слепца сочувственно положил ей на плечо руку. — Но то, о чем ты спрашиваешь, от нас не зависит. Положа руку на сердце, я не знаю, что может спасти Тристана. То, что мы делаем сейчас, дает ему возможность достойно уйти из жизни, не более того. Приближается четвертый, и последний, приступ, и изменить это ни я, ни Феган не в состоянии. Остановить «слияние» нам тоже не под силу. Судя по тому, что Николас послал Птиц в бой, сооружение Врат Рассвета завершено. Значит, и «слияния» ждать осталось недолго. Возможно, оно произойдет завтра утром.— Нужно было хотя бы попрощаться с ним. — Шайлиха все еще не сводила взгляда с опустевшего неба.— Мы уже попрощались, принцесса, — откликнулся Феган. — Через то, что ему предстоит, он должен пройти сам.Не в силах сдержать рыданий, Шайлиха крепко стиснула в руке золотой медальон. «Прощай, младший брат. Я всегда буду любить тебя». ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ Тьму ночи разгонял свет трех красных лун и далеких звезд. До рассвета оставалось не более пары часов.Принц плотнее запахнул на груди меховую куртку. От встречного потока ледяного воздуха укрыться было негде. Птица же неутомимо несла Тристана туда, куда, как он полагал, ее направили маги — к Вратам Рассвета; к Николасу — его единственному сыну.Жизнь подходила к концу, и на этот счет принц никаких иллюзий не питал. С каждым мгновением он ощущал все большую слабость; ему было ясно, что четвертого приступа ждать осталось недолго. Мелькнула мысль о «мозговом крючке», спрятанном за голенищем сапога, и Тристан снова поклялся себе, что, когда придет время, прибегнет к его помощи, чтобы не проходить через мучения последнего, смертоносного приступа.Глядя вниз, на освещенную красноватым лунным светом землю, он невольно вспоминал все те ужасы, что за последнее время случились в его жизни. Смерть отца, надругательство над матерью и ее гибель от рук тех самых воинов, которых он всего несколько часов назад вел в бой. Убийство магов Синклита, путешествие с Вигом в Пазалон на поиски Шайлихи и Парагона. Хоть это им удалось, подумал принц.Однако теперь счастливого исхода ждать не приходится. Вскоре все, что ему дорого, перестанет существовать. Миром будет править Каприз, темная сторона магии, которую он, как Избранный, должен был воссоединить с Законом, без чего было невозможно наступление новой, светлой эры. А вместо этого, знаменуя возвращение Еретиков, на земле воцарится эра мрака.Принц думал: чем руководствовались маги, посылая его к Вратам? Может быть, надеялись, что ему каким-то образом удастся остановить «слияние» или, оказавшись там, он каким-то чудом сумеет пережить свой четвертый приступ? Однако все это — лишь пустые мечты. Или же маги просто предоставили ему возможность в последний раз лицом к лицу встретиться с сыном?Тристан уже попрощался с теми, кто дорог его сердцу. Если бы он умер на их глазах, корчась в нечеловеческих муках последнего, четвертого приступа, это только усилило бы боль и печаль всех, кто находился бы рядом. Принц был рад, что они не станут свидетелями его кончины. Ему хотелось остаться в их памяти сильным — таким, каким был прежде.Ну что ж, по крайней мере, он в последний раз взглянет в лицо своего отпрыска, который, сколь невероятным это ни кажется, пережил тот трагический день в Пазалоне… Пережил, превратившись впоследствии в монстра.Он поклялся убить Николаса и понимал, что это возвращение к нему на краткий миг даст ему странное, противоречивое ощущение согласия. И маги, по-видимому, тоже сознавали это. Какая ирония! Уголок рта Тристана искривился в невольной улыбке. Однако это возможно лишь в том случае, если четвертый приступ не начнется еще до того, как он достигнет Врат Рассвета, — Птица в этом случае доставит к их подножию его закоченевший труп.«Это, без сомнения, немало позабавило бы Скрунджа», — подумал принц.Закашлявшись, он плотнее намотал на руку поводья и нащупал за голенищем сапога «мозговой крючок». Сжимая его в руке, Тристан навалился на шею летящей сквозь ночь Птицы и незаметно для себя уснул.
Его разбудили первые лучи солнца. Волосы и ресницы покрылись ледяной коркой. Не чувствуя собственных прикосновений, принц с трудом протер глаза и глянул вниз.Птица кружила над Вратами Рассвета, по своей форме напоминающими гигантскую подкову из изумительного черного эфирского мрамора с яркими лазурными прожилками. «Это — кровь Еретиков», — вспомнил Тристан.Когда Птица опустилась ниже, он разглядел мириады Жуков, кишащих у основания Врат, словно черная река. И вдруг сердце принца упало. В этой живой, беспрерывно двигающейся массе там и сям виднелись разодранные человеческие трупы, во внутренних полостях которых поблескивали белые яйца. Повсюду валялись окровавленные обрывки серо-голубых одеяний. Тристан понял, что перед ним тела мертвых «магов резерва».И потом он заметил одинокую фигуру, стоящую на самом верху Врат.Николас… С лицом, обращенным к восходящему солнцу, в развевающихся белых одеждах, с летящими по ветру длинными темными волосами, он, казалось, не замечал холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126