Бульдожки обрадовались и нейтрализовались играть в карты. Бабуля Бульдог тут же захотела тоже поиграть, и по охватившему ее волнению я поняла, что карты она любит больше, чем садистские упражнения. Тут-то меня и осенило, как можно оторвать бабулю на продолжительное время от реальности. Видя, что они собираются играть в какую-то местную игру, я невинно сообщила:
— Представляете, сейчас в Стокгольме в моду входит одна карточная игра… — я сделала паузу, и увидела, что бабуля навострила уши, — одна игра из варварской России.
— Откуда? — не поверила ушам бабуля Бульдог. — Из этой страны медведей? Какой кошмар! — заинтересованно произнесла она. Я поняла, что мамаша клюнула на удочку, и продолжила:
— Да, представьте себе! Она очень проста, однако весьма заразительна. Говорят, очень популярна при дворце…
Рядом со мной возник Ула, на его бледном лице был прямо-таки масляными красками выписан ужас:
— Что ты несешь?! — взвыл он. — Только-только закончилась Ливонская война. Отношения с Россией напряженные…
Ха! Подумаешь, война! Карты-то тут при чем?! И я храбро продолжала вешать лапшу на уши благородному обществу:
— Игру переняли во время последней войны. Это явилось символом перемирия и добрососедских отношений! — сзади меня раздалось шуршание материи и стон. Я скосила глаза. Ула опять лежал в обмороке от такой чуши. Я и сама почувствовала, что загнула что-то лишнее, но граф, воспользовавшись передышкой, предпочел улизнуть, а Бульдожки и их мама, похоже, ничего не соображали в политике.
— Ну так что же? — нетерпеливо спросила мамаша Бульдог. — Как называется эта кошмарная игра?
— О! — хихикнула я. — Боюсь, она называется не совсем пристойно!
— О-о! — восторженно взвыли Бульдожки.
— Какой ужас! — умирая от любопытства, завопила бабуля Бульдог. — Как же она называется?
— “Дурак”, ваша светлость! — вымолвила я.
— Отвратительно! — радостно выдохнула графская теща. Бульдожки в полном восторге дрыгали ногами. — Но как же, дорогая баронесса, в нее играют?
В общем, тянуть мы не стали, и я в пять минут научила графиню, бабулю Бульдог и Бульдожек играть в переводного дурака. В первом коне дурой осталась графиня. Бульдожки залились радостно-глупым смехом, а их мамаша выдала:
— Так эта игра еще и правдива!
Графиня разъярилась и во втором коне оставила маму с полными руками карт. Бульдожки неистовствовали и задыхались от хохота. Бабуля Бульдог пришла в воинствующее состояние и кинулась в третий кон. Вот тут-то нас и прервали. Сзади меня тактично захрипела аденоидная горничная:
— Пдошу пдощения, бадодесса, но, по-боему, башему мужу тдало хуже. Он как-то стданно дедгаедся и подбигивает…
Вот урод! Ведь клятвенно обещал мне не клянчить еду у горничных! Ну я ему сейчас закатаю пяткой в лоб, чтоб отбить аппетит! Я извинилась перед милыми дамами и вышла из комнаты под вопли бабули Бульдог, которая требовала произвести замену и звала зятя.
Войдя в комнату Джеральда, я увидела своего мнимого муженька в состоянии, близком к параноидальной нирване. Он слегка подергивался всем телом и попеременно моргал глазами.
— Якоб! — грозно позвала я мужа. Ноль внимания, правда подергивание стало слабее. Я наклонилась над Джеральдом и обнюхала его. Нет, напиться он вроде не успел. Тогда на всякий случай я попыталась найти у него пульс, а поскольку мои знания в оказании первой помощи ограничивались девизом “Не убий!”, то сделать это было крайне трудно. Еще мне мешала истерично всхлипывающая горничная. Наконец, пульс обнаружился. Надо же, это ниже локтя… надо будет запомнить.
— Можед, пдосить господ подлать за доктодом? — прогундела аденоидная.
— Да нет, — выдавила я, заслоняя Джеральда. Обнаруженный пульс был очень слабым, но я решила не рисковать. — Мой муж просто потерял сознание от боли, но теперь ему будет лучше…
Тут в комнату незаметно просочился Ларсен, который, похоже, успел скорешиться с Джеральдом. Отослав под каким-то предлогом ревущую девицу, он подошел ко мне, и, отпихнув меня от кровати, склонился над моргающим Джеральдом. Несколько минут он внимательно осматривал бесчувственную тушку, затем повернулся ко мне:
— Ему что-то вкололи, вот, посмотри сюда.
Я послушно нагнулась над кроватью. В самом деле, у Джеральда на шее виднелось небольшое синее пятнышко с явным следом от иголки. Нет, шприцы, кажется еще не изобрели… Хотя если наркоманы уже есть, то и шприцы найдутся.
— Как они могли это сделать? — тупо спросила я Ларсена.
— Очень просто, обмазали ядом обычную швейную иголку.
— Ядом?! — взвизгнула я. — Откуда… откуда ты знаешь, что это яд?
— Одно время я работал в доме, где разбирались в таких вещах, — коротко ответил Ларсен, — и могу с уверенностью сказать, что если не предпринять никаких мер, то к вечеру он умрет.
Я рухнула на кровать рядом с помирающим Джеральдом. Я не имела никакого представления о ядах и противоядиях и поэтому растерялась. Что делают в таких случаях? Где-то в моей многострадальной голове заворошилось смутное воспоминание о том, что рану надо надрезать и высосать яд. Ну уж нет, я могу не рассчитать сил и высосать из Джеральда всю кровь вместе с ядом. Что же делать? Я растерянно уставилась на бандитскую рожу Ларсена. Тот сказал:
— Я знаю выход. По крайней мере, мы можем попытаться спасти его, но надо действовать быстро. Нам придется незаметно увезти парня отсюда. Мы отвезем его к тем людям, у которых я когда-то работал. Они знают все о ядах, и если уж они не смогут спасти его, тогда никто не сможет.
Я вцепилась в Ларсена мертвой хваткой:
— Делай все, что считаешь нужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126