От кладбища за нами увязались диковатого вида мужичок в красных шароварах под цвет носа и приплясывающая дева в длинной рубахе и валенках.
— Кто это? — тихо спросила я у Шандора. Шандор оглянулся, увидел сладкую парочку, кинул им пару грошей на опохмелку и ответил:
— Да это дурачки местные. Рудя-цыган и Марушка. Рудя, кстати, отстал от цыганского табора в ту самую ночь, когда исчезла Жужа. Я думал, что Рудя увидел нечто жуткое, отчего его разум помутился, и пытался поговорить с ним, но он постоянно бормочет что-то о пожаре. Я не смог добиться от него ничего, что навело бы меня на след Жужи.
Я вдруг вспомнила про огуречный лосьон. Интересно, а это поможет разговорить Рудю? Надо проверить.
Лошадка послушно обошла все окрестные кусты, но ни разу не споткнулась и даже не заржала. Шандор сник. Я попыталась его утешить:
— Не переживайте, Шандор, зайка. Наверное, могила находится подальше отсюда.
— Вся надежда теперь на спиритический сеанс, — вздохнул малыш. — Милая Павла, я знаю, вы придете. Могу ли я рассчитывать и на вас, граф?
Ула неожиданно бодренько согласился. Пообвык, видно, парнишка, притерся. Уже не вздрагивает от томных взглядов Шандора.
Мы добрели до разрушенной церкви. Поскольку Миклош со своей берданкой, заряженной серебряной пулей, рубился в самой гуще сражения на могиле старого Йожкова, все подходы к церкви были свободны. Я очень хотела плюнуть на приличия и исследовать руины изнутри, но прекрасно понимала, что за последние два дня уже так заплевала и опустила свою (то есть не свою, а Павлы) репутацию. Лучше залезть в эту археологическую мечту без свидетелей. Ула, наверное, подумал о чем-то сходном, но на всякий случай предостерегающе ухватил меня сзади за подол.
Кроме деревенских дурачков за нами увязались еще и все деревенские собаки. Радостные оттого, что грозный сторож далеко, они с визгом и лаем носились вокруг. Две самые активные дворняжки решили пометить развалины как свою территорию и залезли на обгорелый кирпичный столбик. Внезапно одна из них застыла с поднятой задней лапой и удивленным выражением на морде. Вторая собака тоже начала проявлять признаки беспокойства. Дворняжки старательно обнюхали кирпичи и затем, как по команде, подняли головы и протяжно завыли.
Шандор тоже замер, почти полностью копируя поведение собак. Личико его осветилось блаженством озарения. Еще немного и он кинулся бы, повизгивая, на эти развалины, распихав там всех собак, но хорошее воспитание взяло верх. Шандор обрадованно заявил:
— Как же я раньше не догадался! Вот где лежит труп Жужи!
— Прямо здесь? — не поверила я. — Быть такого не может. Слишком близко к замку.
— Жужа не могла найти места идеальнее, — настаивал Шандор. — Здесь она могла спокойно отлежаться, пока не придет ее время.
— Какое время? — наивно влез Ула.
— Время превращаться в вампира, — спокойно ответил Шандор.
Ула поперхнулся и закашлялся. Я с трудом удержалась, чтобы не постучать ему по спине. Да и Шандор, судя по всему, тоже. Откашлявшись, Ула выдавил:
— Вы уверены? — Тут он вспомнил, что не должен знать о перипетиях судьбы несчастной Жужи, и исправился: — О каких вампирах вы говорите?
Шандор с удовольствием посвятил его в свои эзотерические изыскания, а также в планы по поимке ходячего или лежачего трупа Жужи, который где-то зарылся и потихоньку вампиреет. Ула верил в вампиров, поэтому сильно побледнел и заоглядывался по сторонам.
— Я должен исследовать развалины! — решительно заявил Шандор.
— Я с вами! — тут же примазалась я. — И граф Ингерманланде, уверена, только и мечтает об этом.
Ула нервно сглотнул и изобразил согласие, хотя ему явно не улыбалось лезть в какие-то развалины и кликать там трупачок с замашками вампира.
— Но как же мы туда полезем? — деловито спросила я. — Ведь измажемся по самые пятачки, вам так не кажется, Шандор?
Шандор озадаченно почесал вспотевшую под париком голову:
— Qu'est — се que c'est “пятачок”?
У Улы задергалась рука, с явным желанием закатать мне в пресловутый пятачок. Пришлось поспешно пояснять:
— Ой, извините, милый Шандор, это такое новое выражение, только входящее в моду… Я хотела сказать, что мы сильно испачкаемся, если полезем туда.
— Ах, вы об этом! Но ведь есть подземный ход, — обрадовал меня Шандор. — Правда, им давно не пользовались, и он ведет не в саму церковь, а в наш семейный склеп…
— Какая прелесть! — бурно возрадовалась я. — Всегда мечтала поглядеть на настоящий склеп. Скорее бы попасть туда! Бутербродиков наделаем, байки потравим…
Ула пренеприятно пнул меня. Слава богу, Шандор не расслышал мой бедный бред, увлеченно обдумывая вслух план проникновения в руины:
— Веревочная лестница, кажется, не понадобится… Какая жалость! Это так романтично… но там вполне крепкие каменные ступеньки. Еще надо взять свечей побольше.
— Все это прекрасно, — вмешалась я, — но, Шандор, вы забываете о самом главном — вряд ли ваш папа одобрит вашу затею. Настучит вам по попе без лишнего базара и в угол засунет…
При упоминании о папе Шандор скис и нахмурился:
— Вы, как всегда, правы, милая Павла. Я совсем забыл об отношении моего отца к этим развалинам и вообще ко всей моей затее. Да, я думаю, он сильно рассердится…
— Рассердится — не то слово! — кровожадно уверила я малыша. — Он окобелеет, то есть придет в ярость.
Шандор крепко призадумался. Видно, папа во гневе был страшен. Но, как я говорила раньше, мозгами Шандор не был обделен и поэтому быстро придумал выход:
— А мы… а мы ему ничего не скажем! Вот просто пойдем и залезем… потихоньку. Ночью! Ой, точно, ночью! Это так романтично!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126