Вихри! Вы их видите? Вы их распознаете? Вы их чувствуете?!
- Это вы о демонах? - неуверенно спросил Николай.
Керенский вздохнул, укоризненно покачал головой, слово учитель ученику, ответившему на экзамене невпопад, и вытер накатившиеся слезы. Слезу в нужном месте речи Керенский блестяще использовал в качестве хорошо отработанного ораторского приема. Ему уже не надо было ее вызывать искусственно, она, когда требовалось, появлялась сама и всегда в нужный момент.
- Понимаете? Да ведь вы все понимаете! Я вижу! - заявил он и ласково улыбнулся.
- Да... понимаю. Стараюсь, - осторожно подтвердил Николай, но тут же решительно повернул к главному: - Я и моя семья давно готовы. Но куда же? Когда? Ради Бога, Александр Федорович!..
Керенский улыбнулся еще ласковее:
- Вот этого-то я вам пока не скажу, дорогой и глубокочтимый мною Николай Александрович. Ради вашей же безопасности! Могу лишь сообщить, что отъезд назначен через пять дней. А, может быть, и раньше. Вам мой особый, дружеский совет: запасите как можно больше теплых вещей.
- Ах, вот оно что! - разочарованно воскликнул Николай. - Значит, мы едем не на юг!.. Значит, не Ливадия! Но ведь вы были не против... и весь кабинет, все Временное правительство тоже.
Керенский удивленно посмотрел Николаю прямо в зрачки его больших серо-голубых «газельих» глаз.
- Николай Александрович, помилуйте! Вы только подумайте, какая может быть Ливадия в такое-то время! Да вы просто не доедете туда. Железные дороги развалены, захвачены бандами украинских националистов-«незалежников» - так они себя называют, хотя на самом деле это обычные разбойники, грабители и убийцы. А если бы и доехали... Там ведь вокруг, как у себя дома, хозяйничает германская агентура! Вы уверены, что вражеские агенты не сделают попытки вас с семьей схватить, арестовать, похитить и увезти в Берлин?
- Пусть бы и попытались - всем известно, что никогда не дам на то согласия, - усмехнулся Николай.
Керенский сокрушенно покачал головой.
- Надеюсь, Ваше величество, вы шутите. Никто вашего согласия спрашивать не станет. Но я рад, что присутствие духа не оставляет вас, Николай Александрович, даже в такие трудные для всех нас минуты. Тем не менее, я даже не хочу пытаться сравнивать условия вашего содержания здесь с условиями в Моабите или какой-либо другой берлинской тюрьме.
- Вы так полагаете всерьез? - искренне удивился Николай. - Тюрьма? Вы, в самом деле, допускаете, что Вилли, простите, кайзер Вильгельм пошел бы на такое? Нет, это абсолютно невозможно!
- Даже более чем возможно! - твердо возразил Керенский. - Это произойдет непременно! Наверное! Бесповоротно. Жалеть будет поздно.
Николай вздохнул и замолчал, подкручивая рыжий правый ус. У него опять мелко задергалось левое веко.
- Но почему, почему, почему все-таки не Англия, раз уж не Ливадия? - тихо и грустно еще раз спросил Николай
- А я разве вам сказал, что не Англия? - удивился Керенский. - Я, кажется, вообще ничего не сказал о цели назначения. Не волнуйтесь. Очень скоро вы все узнаете. Могу сказать, что выбрана самая наилучшая цель, и вы еще будете меня потом долго благодарить... Уверен!
На этом Керенский откланялся. Николай, пошатываясь от волнения, пошел в свой кабинет, где он проводил ночи - Временное правительство запретило ему спать вместе с супругой, - и уже не смог закрыть глаз до рассвета. Николаю было разрешено видеться с семьей только в столовой под присмотром охраны и в парке во время прогулок.
Он еле дождался окончания их обычного завтрака - овсянка, омлет, желудевый кофе без молока и без сахара и две чайные ложки клубничного джема на каждого. В парке, улучив момент, когда девочки возились на огороде, поливая капусту, которую они сами же высадили весной на собственноручно разбитых грядках, Николай взялся за спинку кресла-коляски, куда медленно и с трудом забралась жена - ее мучил очередной приступ радикулита, - и медленно укатил ее на боковую аллею.
- Аликс, родная, - взволнованно сообщил он ей вполголоса. - Сегодня ночью, вернее, рано утром у меня был Керенский. В пять часов.
- Едем?! - встрепенулась Александра и тут же застонала от боли в пояснице.
- Да... похоже.
- О, великий Боже! - широко, по-православному перекрестилась Александра. - Он услышал нас! Пароходом?
- Сомневаюсь, - вздохнул Николай. - Керенский крутил все вокруг да около... Говорил намеками и загадками, - он замолчал, увидев, что к ним приближается охранник в студенческой тужурке - вольноопределяющийся Пшекруцкий, бывший казеннокоштный слушатель Политехнического института, откуда его с третьего курса выгнали с волчьим билетом за участие в подпольной террористической организации.
Организация состояла исключительно из студентов польского происхождения. Цель перед собой будущие террористы поставили перед собой всего одну, но серьезную: уничтожение династии. Романовых и их ближних и дальних родственников решили убивать до тех пор, пока царь не даст Польше свободу и возвратит ей земли, которые Польша захватила у России почти триста лет назад - еще в Смутное время. Имелись в виду часть Курляндии, вся Белороссия, Галиция, Волынь, Полесье и правобережная Малороссия - от Львова до Киева включительно. Эти территории, населенные в подавляющем большинстве украинцами, белорусами, великороссами, гуцулами, русинами, гагаузами и отчасти мазурами, венграми и литовцами (этнических поляков здесь проживало чуть больше двух процентов), были особенно ценны тем, что веками служили неисчерпаемым резервуаром «быдла» и «хлопов», то есть, попросту говоря, рабов для вельможного шляхетства. За исключением евреев, которые составляли в среднем 35-40 процентов всего населения собственно в Польше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47