Сконцентрировав в своих руках колоссальные капиталы, они и стали настоящими хозяевами Польши, крепко держа за горло и круля (короля), и сейм, и всю гордую шляхту, у которой вскоре ни в карманах, ни в головах не осталось ничего, кроме фанаберии, плавно перешедшей в общенациональный кретинизм.
С такими довесками русские земли и достались Екатерине II, когда она их снова вернула империи. К возвращенным территориям императрица прикупила за три миллиона ефимков у Швеции и Дании и часть лифляндских и курляндских земель вдоль южного побережья Балтийского моря вместе с портовыми городами - Мемелем и Либавой, которые де-юре и по сей день, на 2007 год, являются собственностью России.
Департамент полиции тогда легко обнаружил и разгромил организацию студентов-террористов. Успех был заранее гарантирован, потому что настоящим создателем ее был именно Департамент, который к тому времени довел до совершенства систему провокаций - создавая революционные, антиправительственные структуры, потом их разоблачал, получая награды за верную службу. Тогдашний министр внутренних дел Плеве настаивал, чтобы «польско-студенческих бомбистов» отправили, как минимум, на каторжные работы. Но император решил по-другому, начертав на докладе Плеве: «Каким еще, кроме каторги, может быть справедливое наказание за глупость незрелого юношества, за безответственные слова и речи? Лишить права ученья в Петербурге и Москве, пока не образумятся. Николай».
Знал бы он, кого помиловал! Царю и присниться не могло, что очень скоро судьба столкнет его с одним из «незрелых юношей», который постарается заплатить Николаю по его счетам.
Несостоявшийся студент и террорист, а теперь вольноопределяющийся Пшекруцкий, выходя на службу в парк Александровского дворца, охранял царя собственным способом: ходил след в след за Николаем, почти наступая ему на пятки и, как обезьяна, повторял все его движения, чем вызывал хохот толпы зевак, собирающихся у решетки Александровского парка во время выхода Романовых. Николай, с его мягким и незлобивым характером, долго терпел издевательства, но Пшекруцкий довел его до бешенства. Однажды в разгар забавы Николай резко обернулся и с криком: «Когда прекратишь, наконец, мерзавец!» замахнулся на Пшекруцкого своей кленовой тростью, обитой серебряными мебельными гвоздиками с чеканными шляпками. Еще секунда - и череп шутника раскололся бы, как орех.
В последний миг Николай удержал трость в сантиметре от макушки Пшекруцкого. Тот смертельно побледнел и, словно кенгуру, сделал громадный прыжок вперед - мимо Николая.
- Вы... вы, разжалованный полковник Романов!.. - задыхаясь, крикнул бывший студент, - еще ответите перед революционным трибуналом! За покушение на жизнь ратника революции!..
- Не подходи, мерзавец, - убью! - сквозь стиснутые зубы пообещал Николай.
Весь день он потом не мог прийти в себя. Его непрерывно била нервная трясучка. И только к ночи, после усердной и горячей молитвы, в которой он в течение двух часов просил прощения у Господа за свою вспышку, Николай сумел, наконец, успокоиться.
С тех пор Пшекруцкий не приближался к арестованным ближе, чем на десять метров. Но Николай каждый раз начинал дрожать от ярости, едва только проклятый поляк показывался на горизонте. Пшекруцкий теперь либо сразу уходил в сторону, либо старался быстро прошмыгнуть мимо. Вот и сейчас, пробегая по аллее мимо Николая и Александры, бывший студент зло крикнул:
- Напоминаю: говорить только по-русски! Вы, Романовы, что - забыли приказ? Революционная власть вам напомнит! У нас это быстро!
Николай и Александра тут же перешли с русского на английский язык.
- То, что мы определенно едем не на юг, не в Ливадию - мне совершенно ясно, - сказал Николай. - Керенский велел запастись теплыми вещами.
- Ну, конечно, Англия! - заявила Александра. - Теплые вещи! Значит, повезут не на юг, а на север. Куда же? На Мурманск, больше некуда. Оттуда пароходом через Баренцево море в Лондон. Там холодно. Льды и айсберги.
- Да не такие уж и айсберги в разгар лета, душа моя. И, помнится, наука география утверждает, что в тех краях течет Гольфстрим. Это такое теплое океанское течение, оно смешивается с водами, омывающими берега Англии, Исландии и всей Скандинавии. Поэтому в Англии можно и зимой ходить в шляпках, а в Исландии даже скот на лугах пасется круглый год. Не то, что в нашей бедной России, самой холодной на земле стране.
- Да, до чего же интересно Господь устроил мир! - вздохнула Александра и снова перекрестилась. - Но все-таки теплые вещи нужны и в Англии. Ты ведь помнишь, я прожила долгое время у бабушки - у королевы Виктории...
И они покатили к дочерям, к огороду, откуда слышались радостные торжествующие крики Марии - самой живой и веселой из дочерей. Она обнаружила, что на ее личной полоске земли в капусте брокколи появился первый фиолетовый шарик плода.
- Не приближайтесь! Никто! Приказываю отступить на две мили за линию горизонта. Не заденьте своими грубыми верхними и нижними конечностями первое произведение великого огородника! Не дышите на плод! И на меня не дышите! - кричала она, когда сестры и Алексей бросились на ее визг. - Это мой шедевр. И съем его я лично!
- А как же ваш светлый образ? Не треснет от переедания? - поинтересовалась язвительная Татьяна: Мария, оправившись от болезни, слегка пополнела, и сестры и брат время от времени над ней подшучивали.
- Если у кого и треснет, так это у вас, мадам Язвицкая! Причем совершенно в противоположном месте, - обиделась Мария. - Ну ладно, - быстро смягчилась она. - Как поспеет, дам тебе понюхать. Но только один раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47