Наверное, оба устали рассказывать свои истории. Только успеешь влезть в чужую шкуру, как уже пора возвращаться домой. Особенно когда думаешь за трех человек.
Наконец, остановились у магазина, где я покупал костюм.
– Место не хуже любого другого, – сказал Триггер. – Света как раз хватит, чтоб никто к нам не вязался, и не столько, чтоб спать не давал.
Он развязал рюкзак, вытащил огромное одеяло:
– Мои жизненные накопления. Теперь вот что я тебе скажу. Вместе можно на нем поместиться, но если ты до меня хоть как-нибудь дотронешься, даже случайно, я тебя зашибу, мать твою. Не терплю голубого дерьма.
– Смотри, сколько светлячков.
– Где? – спросил он. – Не вижу никаких светлячков.
– Высоко вверху.
19
Мы в ночном клубе – я, мама и тип на сцене, отпускающий шутки.
– Что у нас за жизнь, а? – говорит комик. – Что за жизнь! Говорю вам, у меня такое похмелье, что убило бы человека послабже. Клянусь! У кого-нибудь из вас бывает такое похмелье?
– У меня точно, – крикнула мама.
– Знаете, как в Норвегии называют похмелье? – спросил комик. – Плотники в голове.
Мы с мамой шлепнули по столу ладошками и по – катились со смеху.
– У него миллион названий, потому что в каждой стране, каждый раз, в каждом месте, при каждых обстоятельствах этому бедствию дают свое особое название. Боже, мы приняли нашу долю страданий и бед, правда? Только Богу иск не предъявишь. Знаете, как я умер? Не поверите. Ну давайте, спросите.
– Как умер? – крикнули мы с мамой.
– Какая-то задница столкнула меня на рельсы перед поездом подземки. Представляете? Потратить столько времени в поездах подземки, а потом упасть под один из них. Столько секунд, минут и часов протолкаться среди вонючих неудачников, чтобы кто-то из них столкнул меня с платформы. Причем без всякой уважительной причины. Я никогда не знаю правил. Всегда существует какое-то правило, которого я не знаю. Если есть единственное правило известное всему миру, окажется, что я его не знаю.
– Правильно, – сказал я ему.
– Кому понять, как не тебе, – сказал он.
И захлопал в ладоши, запел:
Знаешь, что это за бар и почему идет потеха?
Потому что это бар для смеха.
Мы с мамой подхватили:
Да-да-да, да-да-да,
Это бар для смеха.
Потом все вместе спели:
Смеемся и смеемся, упрятав слезы в шкаф,
Смеемся и смеемся, как низенький жираф.
Мы втроем закружились по залу, смеясь до потери сознания, комик бьет в бубен, высоко вскидывая и опуская его, мы с мамой размахиваем руками, пол сплошь из звезд, с потолка льется разноцветный свет, в наших телах гудит ощущение, что мы здесь, но уже и не здесь.
– Кончай! – рявкнул Триггер, тряся меня, как маракас.
Я пронесся сквозь пространство, открыл глаза, и все, что танцевало, смеялось, пело и кружилось, каким-то манером превратилось в лицо Триггера.
– В чем дело? – спросил я его.
– В чем дело? Ты гоготал как сумасшедший, трясся, размахивал руками. Я уж думал, у тебя припадок. На наркоте сидишь?
– Нет, не сижу.
– Тогда что это было? Кошмар?
– Не знаю. Это был не сон.
– Врачу покажись. Каждую ночь так спишь?
– Не знаю. Я и не знал, что делаю что-то особенное.
– Довольно дико, старик. Даже страшно.
– Я вполне хорошо себя чувствую. Может быть, все-таки просто сон. Наверно.
– Ладно. Давай свернем одеяло.
Довольно скоро мы упаковались.
– Ты голодный? – спросил он. – Я – точно.
– Можно и поесть.
– Пошли.
И мы пошли по улице. В одном месте проезжал тот самый коп на лошади, несколько секунд смотрел на меня сверху вниз. Проехал, и я, оглянувшись, увидел, что он по вечной полицейской привычке продолжает за мной наблюдать.
– Давай я тебе объясню, как идет жизнь на улице, – говорил Триггер. – Выклянчиваешь как можно больше денег, потом тратишь их на еду, на одежду, на все, что потребуется. Когда день выдался совсем плохой или на улице холод, снег, дождь, последнее пристанище – миссия. Хотя постарайся до этого не доходить, там придется выслушивать всякое дерьмо про Бога. Иногда в особо плохую погоду приходится ночевать в миссии несколько раз подряд. Хуже не бывает. Время от времени, если действовать умно, можно подцепить девчонку, хитростью пробраться к ней в спальню. Я пару раз так делал. Ну, это все равно что проникнуть в домашнюю телефонную сеть – почти никогда не выходит, всегда очень быстро кончается. Надо искать девчонку с жильем, которая слоняется по городу, одинокая и никуда не годная. На это реально не стоит рассчитывать. Вдобавок в таком виде…
– Все в порядке, Триггер. Одно время у меня было полным-полно девушек.
– Да ну? – ухмыльнулся он. – У тебя?
– Если расскажу, не поверишь.
– Очень даже возможно.
Мало кто еще встал и вышел, кроме нескольких других уличных мальчишек и обычных бродяг постарше, которые тряслись, похлопывали себя руками, почти все в каких-то бредовых шляпах, словно взятых из старого кино. Могу поклясться, все старые пьяницы вышли из одного места и времени, чем, несомненно, однажды закончу и я. Надо на всякий случай запастись такой шляпой.
– Вот чем ты кончишь, Стиль.
– Никогда, Правильный, потому что я сильный, а ты слабый.
– Ну-ка, заткнитесь оба. Не хочу, чтобы Триггер подумал…
– Поэтому я делаю так, – говорил Триггер, и я понял, что он давно уже говорит, пока я выслушивал двух других отморозков. – Слушаешь? Вот как я делаю: подхожу к незнакомцам, сплетаю историю. Только она должна быть конкретной и со специфическими подробностями. Если просто просить денег, они перед собой видят очередного нищего подонка. А если влезть к ним в мозги, пусть даже на секунду, на тебя смотрят как на реальную личность. Некоторые очень быстро клюют, только надо застать их врасплох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48