ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Много позже он писал бывшему тогда цензором Петру Александровичу: «При первых моих шагах на поприще литературы вы подали мне дружескую руку...» Мы ничего не знаем о жизни Веры Александровны в период с 1818 по 1834 год, когда она впервые, бездомной странницей, появилась в Валдайском уезде. Ей было тогда уже 46 лет. Неизвестно, где и как провела она целых 16 лет, то есть все зрелые годы своей жизни. В те времена женщина, никогда не бывшая замужем, не стоявшая под венцом имела право, так сказать юридически, именоваться девицею. Я говорю обо всем этом потому, что думаю, что один из эпизодов тех неизвестных нам лет ее жизни нашел свое отражение в творчестве Пушкина. Вспомним первые и не имеющие продолжения страницы начала его повести или романа, условно называемого «На углу маленькой площади». Действие происходит в столь близкой его сердцу Старой Коломне.
Немолодая, но еще прекрасная женщина (она казалась лет 36) Зинаида (в плане повести Вера) принимает своего любовника Валериана (имя весьма редкое в то время). Их разговор:
- Который это Горецкий, не князь ли Егор?
- Совсем нет. Князь Егор давно умер, это брат его князь Павел, мерзавец отъявленный.
- А, знаю, которого тому лет 15 побили палками?
- Совсем нет, он просто получил пощечину и не дрался.
- Так ты очень дорожишь мнением князя Павла, мерзавца отъявленного, и благосклонностью жены его, дочери парикмахера, накравшего миллионы?
Известно, что Пушкин всегда был точен и редко писал случайно. Известна удивительная многоплановость, многослойность его мыслей и образов. Но известно и то, что он всегда тщательно, когда считал нужным, вымарывал из написанного все, что отражало касающиеся его, реальные жизненные ситуации, моменты биографии. В приведенном отрывке, взятом частично из черновиков, можно, применительно к нашему рассказу, увидеть и крупицы из неизвестного нам периода жизни Веры Александровны, и характеристику ее отца Павла I, побитого палками (выброшенного в окошко), и его фаворита - брадобрея и проходимца Кутайсова, и даже намек на двусмысленные ситуации в ее семье, связанные с Валерианом Стройновским. Но все это стало видно лишь теперь, в ретроспективе времени, после изучения жизненных коллизий в семье Молчальницы, анализа черновиков пушкинских рукописей. А тогда? Недаром же стала расхожей фраза, что Пушкин умел хранить как свои, так и чужие, вверенные ему, тайны.
БЫЛЬ ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
По поводу рассказа Н. Неверина «Маскарад»
«Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума...»
Пушкин А.С.
«Старинный литературный пират с чутьем гончей и хваткой гиены» - так говорил о себе известный ученый- пушкинист Николай Осипович Лернер. К этой «характеристике» следует добавить, что он был исследователем осторожным и крайне придирчиво относился к суждениям и выводам, касающимся фактов биографии Пушкина. Однако именно он счел целесообразным перепечатать в 1913 году, в журнале «Русская Старина», давно забытый рассказ из жизни Пушкина, препроводив его следующими строками:
«Пушкин... был выводим в беллетристическом изображении редко и в общем, довольно неудачно. Одна из лучших подобных попыток, притом самая ранняя, появилась много лет назад, через два года после смерти поэта. Это - рассказ «Маскарад», напечатанный в «Библиотеке для чтения» в 1839 году... В свое время на него обратил внимание Белинский. «Маскарад», - говорил критик, - бойко и резво написанный рассказ, легкий очерк большого света. В нем играет важную роль какой-то поэт Н-н, по имени Александр Сергеевич, который, когда маска называет его Алеко и намекает ему о Кавказе и Бессарабии, принимает это за намек на свои сочинение... Но это еще ничего... Странно, что этот П-н, приехав с маскарада домой, «скинул фрак, придвинул свечу, опустил перо в чернильницу, потер рукою по лбу, зевнул, написал шестую строку «Бородинской годовщины» и лег спать». Это что-то похожее - как бы сказать? - на плоскость, слишком неуместную и для многих оскорбительную...»
По всем указанным Белинским признакам слишком ясно, что герой «Маскарада» - Пушкин. Упоминание о «Бородинской годовщине», этой высоко патриотической пьесе, которую Пушкин писал будто бы зевая, действительно плоскость, обидная для памяти поэта... (Но здесь Лернер, вслед за Белинским, не учитывает того обстоятельства, что Пушкин не сочинял в тот вечер эту строфу, а лишь процитировал, к случаю, самого себя. Ниже мы еще остановимся на подробном обосновании этого вывода - Б.Б.). Рассказ, - продолжает Лернер, - подписан именем «Неверии» без всяких инициалов - очевидно, псевдоним. Кто под ним скрывался, нам не удалось доискаться... Давно забытый, но «бойко и резво» написанный рассказ «Неверина» интересен тем, что в нем выступает Пушкин в качестве светского человека и остроумного двигателя хитро задуманной маскарадной интриги. Был ли в жизни Пушкина переданный «Невериным» эпизод, это определить невозможно, но Пушкина автор несомненно знал и сумел в нем показать находчивого, уверенного, остроумного гражданина большого света».
Фраза Лернера о том, что автор «Маскарада» Пушкина несомненно знал, навела нас на мысль проанализировать рассказ на возможную историческую достоверность, то есть перевести его из области художественной беллетристики в ряд воспоминаний о жизни поэта. Трудность задачи заключалась в том, что «Неверии» писал свой очерк, в котором вывел великосветское петербургское общество, когда все его действующие лица («сильные мира сего»), исключая лишь Пушкина, были, вероятно, живы и процветали. Поэтому неудивительно, что, начиная с самого себя, он постарался тщательнейшим образом спрятать все имена под вымышленными инициалами и криптонимами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Немолодая, но еще прекрасная женщина (она казалась лет 36) Зинаида (в плане повести Вера) принимает своего любовника Валериана (имя весьма редкое в то время). Их разговор:
- Который это Горецкий, не князь ли Егор?
- Совсем нет. Князь Егор давно умер, это брат его князь Павел, мерзавец отъявленный.
- А, знаю, которого тому лет 15 побили палками?
- Совсем нет, он просто получил пощечину и не дрался.
- Так ты очень дорожишь мнением князя Павла, мерзавца отъявленного, и благосклонностью жены его, дочери парикмахера, накравшего миллионы?
Известно, что Пушкин всегда был точен и редко писал случайно. Известна удивительная многоплановость, многослойность его мыслей и образов. Но известно и то, что он всегда тщательно, когда считал нужным, вымарывал из написанного все, что отражало касающиеся его, реальные жизненные ситуации, моменты биографии. В приведенном отрывке, взятом частично из черновиков, можно, применительно к нашему рассказу, увидеть и крупицы из неизвестного нам периода жизни Веры Александровны, и характеристику ее отца Павла I, побитого палками (выброшенного в окошко), и его фаворита - брадобрея и проходимца Кутайсова, и даже намек на двусмысленные ситуации в ее семье, связанные с Валерианом Стройновским. Но все это стало видно лишь теперь, в ретроспективе времени, после изучения жизненных коллизий в семье Молчальницы, анализа черновиков пушкинских рукописей. А тогда? Недаром же стала расхожей фраза, что Пушкин умел хранить как свои, так и чужие, вверенные ему, тайны.
БЫЛЬ ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
По поводу рассказа Н. Неверина «Маскарад»
«Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума...»
Пушкин А.С.
«Старинный литературный пират с чутьем гончей и хваткой гиены» - так говорил о себе известный ученый- пушкинист Николай Осипович Лернер. К этой «характеристике» следует добавить, что он был исследователем осторожным и крайне придирчиво относился к суждениям и выводам, касающимся фактов биографии Пушкина. Однако именно он счел целесообразным перепечатать в 1913 году, в журнале «Русская Старина», давно забытый рассказ из жизни Пушкина, препроводив его следующими строками:
«Пушкин... был выводим в беллетристическом изображении редко и в общем, довольно неудачно. Одна из лучших подобных попыток, притом самая ранняя, появилась много лет назад, через два года после смерти поэта. Это - рассказ «Маскарад», напечатанный в «Библиотеке для чтения» в 1839 году... В свое время на него обратил внимание Белинский. «Маскарад», - говорил критик, - бойко и резво написанный рассказ, легкий очерк большого света. В нем играет важную роль какой-то поэт Н-н, по имени Александр Сергеевич, который, когда маска называет его Алеко и намекает ему о Кавказе и Бессарабии, принимает это за намек на свои сочинение... Но это еще ничего... Странно, что этот П-н, приехав с маскарада домой, «скинул фрак, придвинул свечу, опустил перо в чернильницу, потер рукою по лбу, зевнул, написал шестую строку «Бородинской годовщины» и лег спать». Это что-то похожее - как бы сказать? - на плоскость, слишком неуместную и для многих оскорбительную...»
По всем указанным Белинским признакам слишком ясно, что герой «Маскарада» - Пушкин. Упоминание о «Бородинской годовщине», этой высоко патриотической пьесе, которую Пушкин писал будто бы зевая, действительно плоскость, обидная для памяти поэта... (Но здесь Лернер, вслед за Белинским, не учитывает того обстоятельства, что Пушкин не сочинял в тот вечер эту строфу, а лишь процитировал, к случаю, самого себя. Ниже мы еще остановимся на подробном обосновании этого вывода - Б.Б.). Рассказ, - продолжает Лернер, - подписан именем «Неверии» без всяких инициалов - очевидно, псевдоним. Кто под ним скрывался, нам не удалось доискаться... Давно забытый, но «бойко и резво» написанный рассказ «Неверина» интересен тем, что в нем выступает Пушкин в качестве светского человека и остроумного двигателя хитро задуманной маскарадной интриги. Был ли в жизни Пушкина переданный «Невериным» эпизод, это определить невозможно, но Пушкина автор несомненно знал и сумел в нем показать находчивого, уверенного, остроумного гражданина большого света».
Фраза Лернера о том, что автор «Маскарада» Пушкина несомненно знал, навела нас на мысль проанализировать рассказ на возможную историческую достоверность, то есть перевести его из области художественной беллетристики в ряд воспоминаний о жизни поэта. Трудность задачи заключалась в том, что «Неверии» писал свой очерк, в котором вывел великосветское петербургское общество, когда все его действующие лица («сильные мира сего»), исключая лишь Пушкина, были, вероятно, живы и процветали. Поэтому неудивительно, что, начиная с самого себя, он постарался тщательнейшим образом спрятать все имена под вымышленными инициалами и криптонимами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51