Дамы являлись в бальных костюмах, мужчины во фраках, военные в мундирах, и от этого зала имела вид блестящего салона... Немного ранее в эту труппу поступила знаменитая Виргиния Бурбье. Для дебюта она выбрала «Школу стариков»... Она была в полном смысле красавица, и число ее поклонников было немало... самым счастливым был князь Волконский, Министр Двора...»
Но занавес упал. Спектакль окончен, идет разъезд публи­ки. Разговоры на лестнице: - «Сегодня раут у графини П***... Карета австрийского посланника!... Вы будете на будущем маскараде?... Если двор будет, то и я поеду...» Как и «Неверии», мы приводим эти фразы в их последователь­ности опять же не случайно. Был ли Пушкин в тот день в театре - неизвестно, но в дневниковой записи от 28 февраля он пишет: «...Сегодня бал у австрийского посланника...
- запись сделана, вероятно, утром или днем, так как 8 марта он помечает: «...недавно на бале у Фикельмон (куда я не явился, потому что все были в мундирах)...» Булгаков пишет брату: «Ну, уж и масленица! Всякий день балы... в среду у Австрийского посла...» Фрейлина А.С. Шереме­тева рассказывает в письме от 1 марта: «Вчера был бал у графини Фикельмон... Бал был блестящий и оживлен­ный...» О близких отношениях Пушкина с семьей Фи­кельмон, о его дружбе с ним и его женой Дарьей Федоровной (Долли) хорошо известно. Если в тот день Фикельмоны были в театре, то вполне вероятно, что был и Пушкин.
Сцена третья. Это в четверг, 1 марта (реплика: «Ты была вчера в театре?»). Герои рассказа снова в маскараде. И хотя «Неверии» не говорит, где это происходило, но... Булгаков - брату: «СПБ., 2-е марта. Вчера вечером маскарад у Энгельгардта в доме, на коем были Государь и Великий Князь...» Шереметева: «1 марта. Вечером мы сопро­вождали Ея Величество в залу Энгельгардта, где был маска­рад...» Очевидно, что в этот вечер в маскараде был весь двор с царем во главе. (Фраза накануне в театре: «Если двор будет, то и я поеду»). Значит, и в рассказе говорится о маскараде у Энгельгардта. Был ли на том реальном бале Пушкин - неизвестно.
Далее. Гостиная княгини В***. Вторая неделя поста 1834 года, то есть 12-18 марта. Пушкин читает свою новую поэму. Если это было, то, скорее всего, он читал «Анджело», напечатанную в «Новоселье» в апреле того же года. Подтверждения этому факту мы пока не имеем. Здесь у «Неверина» сказано: «После обеда, в гостиной княгини ос­тались одни приверженцы поэзии и сама хозяйка. Н-н (Пушкин - Б.Б.) читал им, но читал вяло, протяжно, без одушевления». Эта фраза настораживает плохо скрытой в ней достоверностью. Иначе непонятно, зачем автору пона­добились уточнения, идущие вразрез с общеизвестным фак­том мастерства, с которым Пушкин читал свои произведения. К действию рассказа она ничего не добавляет и может быть объяснима или мнением самого «Неверина», бывшего на этом чтении, или свидетельством других очевид­цев, если не самого Пушкина.
Появляется Петр Федосеевич Дальскии. В том, что он на­зван тут по имени и отчеству, тоже есть свой смысл. Автор словно расшифровывает что-то. Это что-то, на наш взгляд» объясняется словами Пушкина, который на негодующий вопрос осмеянного княгиней Дальского: «Мосье Н-н, вы должны знать, кого вы ко мне (в маскараде - Б.Б.) подводи­ли?», отвечает: «Могу ли я ручаться за каждую маску? Я принимал ее за Виргинию Бурбье». Это предельно прозрач­ный намек на засвидетельствованную современником (см.выше - Б.Б.) интимную связь актрисы Бурбье с влия­тельнейшим в то время Петром Михайловичем Волконским, который по совокупности известных нам черт характера, манеры поведения, внешности очень похож на Дальского, обрисованного «Невериным» Чуть ранее, войдя в гостиную, Дальский показывает кня­гине газету, где в третьей красной строке первого столбца напечатано о назначении на желанную должность мужа та­инственной маски. В просмотренных нами номерах офици­альных Петербургских газет за 12 - 18 марта 1834 года указанные типографские приметы полностью совпадают только с номером «Русского инвалида» от 15 марта. Там, в третьем абзаце первого столбца, читаем: «Назначаются по гарнизону. Лейб-гвардии гарнизонного баталиона капитан Косяков, по Армии Подполковником с определением смот­рителем казарм Лейб-гвардии Преображенского полка». Эта фамилия, в плане пушкинского окружения, нам ничего не говорит. У «Неверина» же муж маски выведен под криптонимом С-н.
Возвращаясь к Дальскому и к его вероятному прототипу князю Волконскому, любопытно отметить следующее. Дальский - ключевая фигура всей маскарадной интриги. И на всем ее протяжении «Неверии» подчеркивает отрица­тельное, раздраженно-ироническое отношение к нему Пуш­кина. Так, в первом маскараде он говорит маске: и... Ты невпопад избрала меня в посредники. Дальский меня не терпит; наверное, тебя подучили, чтобы привести меня в столкновение с этим человеком... Все знают, что если бы он мог, с удовольствием вырвал бы у меня язык...» Затем в театре, в ложе княгини В***: «Смотрите, пожалуйста, кня­гиня, как Дальский осторожно пробирается между кресла­ми. Я боюсь, что эта старая башня развалится от первого толчка.
- Тише, Н-н (Пушкин); вы сегодня нестерпимо веселы.
- Виноват ли я, что вы сегодня нестерпимо милы! Это говорю не я, а глаза Дальского. Взгляните, как жалобно просятся они к вам в ложу? Бедный, он боится предательского лорне­та; он не смеет направить его в вашу сторону. Дайте обол Велисарию... поклонитесь ему... Бедняжка не смеет! Сжаль­тесь над ним, княгиня, не то от огорчения он потеряет по­следние волосы...».
На первый взгляд, имеющая здесь место галантная аллегория переводится как: «Подайте милостыню ослепленному вашей красотой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51