..».
Ей было одиннадцать лет, когда она потеряла отца. Он умер внезапно, едва поднявшись после болезни и сидя под большими часами (эти большие, XVIII века часы английской работы и сейчас хранятся в семье Авиловых и идут исправно).
Городское детство, первая любовь — издалека, к незнакомому гимназисту,— первое разочарованье. И случайная встреча с ним, уже лысым господином, спустя жизнь, когда эта любовь определена ею как детская глупость.
Имение Клекотки Тульской губернии, поделенное его владельцем Кропоткиным на три части: одной третью владели Страховы,— было символом свободной, другой жизни.
Клекоткам Авилова отводит много страниц. Они поистине дышат счастьем.
«Кричат грачи, и ходит волнами весенний, деревенский упоительный воздух, и пахнет молодой крапивой и теплой землей... Все только в начале, все только в обещаниях: ...и в развернувшихся почках, и в немногих еще лютиках, и в порхающих бабочках... Приятен даже запах крапивы потому, что она пахнет тогда, когда других запахов в природе еще мало...»
Воспоминания состоят как бы из отдельных новелл, и те, что посвящены Клекоткам, наиболее живописны. «Осень в деревне», «Дождливый день в Клекотках», «Летний день в Клекотках». Ее живопись импрессионистского толка:
«На столе осыпается букет роз. Пахнет розами, пахнет влагой, комната полна воздуха и свежести. Со ступенек балкона умильно улыбается, кланяется и пригибается Серый. Он хочет, но не смеет войти и то кладет переднюю лапу на ступеньку, то снимает ее...
Зеленой стеной стоит сад, и как темный тоннель — аллея. Розы розовые, розы красные, розы белые... тихо, тихо шумит дождь».
После смерти отца она оставалась в Клекотках вдвоем с матерью до глубокой осени. По вечерам в пустой усадьбе они иногда играли в четыре руки.
«Мы берем по зажженной свече и идем отпирать дверь в залу... Там очень холодно. Большие окна не занавешены, и в них, а главное, в простеночных зеркалах гостиной мелькают отражения наших свечей. Почему-то это неприятно. От дыхания идет пар, и тени бегут и никнут по стенам... Один композитор сменяется другим... Я случайно оглядываюсь на стену... всегда на одном и том же месте, точно оно нумерованное или абонированное, сидит большой паук Может бьиь, правда, что пауки любят музыку и готовы слушать ее часами?.. Он оставался еще на своем месте, когда мы брали свечи и уходили, ломая на стенах тени и зажигая огни в зеркалах и черных окнах».
В двадцать лет она стала невестой.
«Это было самое счастливое время моей жизни. Когда я теперь вспоминаю о нем, меня удивляет, что можно такое продолжительное время (целую зиму и лето) быть такой непростительно счастливой.
Летом мы разошлись: я отказала ему».
Он был военным, на балах появлялся в ментике, опушенном соболями. Она отказала ему, потому что он был богат и безволен. Она хотела, чтобы он учился, поступил в университет. Он обещал. Но ничего не получалось.
Отказав ему, она тосковала.
Спустя тридцать семь лет он отыщет ее только затем, чтобы сказать, что всю жизнь любил ее одну .
Писать, вернее, сочинять она начала еще гимназисткой На выпускном экзамене ее сочинение на вольную тему прочли вслух как лучшее. Об одаренной девушке рассказали В. А. Гольцеву, он пригласил ее к себе со всеми рукописями.
«Несколько раз прошла я мимо подъезда, прежде чем позвонить... Мне сказали, что Гольцев профессор, кроме того, он писатель: печатает свои произведения в «Русской мысли»...
Мы с ним сидели в маленьком зальце, за столом, а кругом нас кишели дети. Может быть, их было и не так много, но они были до такой степени шумливы, подвижны и резвы, что заполняли собой все пространство.
Один мальчик все влезал на стул и рисовал у него что-то на лысине. Виктор Александрович только слабо отмахивался...»
Прочитавший эти строки навсегда запомнит Гольцева.
Любовь не требует пояснений. Ее брак с Авиловым в них нуждался. И она поясняет:
«Я решила, что выйду замуж «трезво». Мне жилось хорошо. Весело мне уже не было, но мне было интересно: я много писала. .»
Они поселились в Петербурге. Ее муж — донской казак Михаил Федорович Авилов — был студенческим другом ее старшего брата, толстовца Федора Страхова. Она признается, что будущего мужа «не любила, побаивалась... и ценила высоко».
И еще о нем: «Любезность он считал глупостью и сам всегда был дерзок, иногда тонко и умно, но всегда очень обидно... Я знала, что он умный... очень здраво глядящий на жизнь и очень верный человек.
Ужасно я тогда ценила этот «здравый взгляд и верность»...»
...В Петербурге они поселились вблизи Худековых. В тесной квартирке издателя «Петербургской газеты» бывали известные писатели, здесь же устраивались юбилейные обеды и чествования. Жена Сергея Николаевича Худе-кова, Надежда Алексеевна, переводчица и театральный критик, познакомила свою сестру Лидию Авилову со многими литераторами.
Тут бывали Минаев, Лейкин, Потапенко. Бывал Антон Павлович Чехов. Впечатления о встречах и беседах с ними вошли в главу рукописи Л. А. Авиловой, озаглавленную «Петербург».
Она, делавшая в литературе свои первые шаги, не прошла для этих людей незамеченной.
Какой была она в ту пору?
«...был высокий рост, прекрасная женственность, сложение, прекрасная русая коса...» (И. А. Бунин).
В ней смесь застенчивости и любопытства к жизни, смешливости и грусти. Она забывала о том, что красива, потому что в ней было еще столько другого — ум, юмор, талант, постоянное ощущение своего несовершенства...
«Писательница! Чтобы иметь право доверять своей мысли, надо суметь провести ее через мысль, уже выраженную раньше... И жизнь и мысль — это всегда продолжение жизни и мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36