один – невысок и приземист, с густой клочковатой бородой и упитанным брюшком, выпиравшим под кольчугой; другой – болезненно худ и либо чисто выбрит, либо чересчур молод, чтобы отрастить бороду.
– Он хочет видеть царевича Гектора, укротителя коней, – проговорил толстопузый и рассмеялся отрывисто. – Я бы тоже хотел!
Молодой ухмыльнулся, демонстрируя дырку во рту на месте переднего зуба.
– Посланец, а? – Пузатый подозрительно рассматривал меня. – Это с мечом-то у бедра и в доспехах? Нет, это соглядатай. Или убийца.
Я поднял жезл вестника:
– Меня послал великий царь не для того, чтобы биться. Берите мой меч и доспехи, если они настораживают вас.
Я мог поразить обоих прежде, чем они поняли бы, что к чему, но я пришел не для этого.
– А чего? Проще проткнуть ему пузо копьем, и все, конец, – предложил толстопузый.
Молодой остановил его жестом:
– Ты знаешь, Гермес защищает вестников. Не хотел бы я прогневить его.
Бородатый хмурился и ворчал, но наконец удовлетворился тем, что отобрал мой меч и бронзовый колпак. Он не стал обыскивать меня и потому не обнаружил кинжала, подвязанного к левому бедру. Его больше интересовал грабеж, чем собственная безопасность. Как только толстопузый повесил мой меч через плечо и закрепил мой бронзовый колпак под своим подрагивающим подбородком, они повели меня к предводителю.
Это оказались дарданцы, союзники троянцев, которые обитали на берегу в нескольких милях отсюда и явились, чтобы отразить вторжение ахейцев. В течение следующего часа или около того вождь дарданцев передал меня троянскому офицеру, тот в свою очередь отвел меня в палатку одного из помощников Гектора, и, наконец, меня провели к небольшому шатру самого царевича Гектора, мимо колесниц и сооруженного на скорую руку загона для коней.
При каждой остановке мне приходилось заново объяснять, кто я и как здесь оказался. Дарданцы и троянцы разговаривали на греческом, как и ахейцы. Их речь несколько различалась, но не настолько, чтобы сделаться непонятной. Я узнал, что защищать город пришли войска из многих областей, расположенных по обе стороны побережья. Ахейцы годами нападали на их территории, и теперь все собрались, чтобы под предводительством троянцев отразить вторжение варваров.
Этого и добивался Золотой бог; он хотел, чтобы троянцы отразили нападение ахейцев и распространили свою власть над всем побережьем Эгейского моря. А потом создали империю, которая объединила бы Европу, Средний Восток и Индию.
Но если он стремится к этому, значит, я должен противодействовать ему. Если Одиссей предлагает компромисс, который позволит ахейцам уплыть, не испепелив Трою дотла, я должен противодействовать своему господину. Я ощутил мгновенный укол совести: Одиссей доверился мне. «Или же, – спросил я себя, – он послал меня с дипломатической миссией, потому что предпочитал потерять новичка, чем кого-либо из своих собственных людей?»
И пока такие думы обуревали меня, я незаметно для себя очутился перед Гектором.
Палатка едва вмещала царевича и слугу. Двое знатных воинов в броне стояли около костра у входа в палатку, их бронзовые панцири поблескивали в ночи. Над костром метались и жужжали насекомые. Не видно было ни рабов, ни женщин, сам же Гектор ждал у входа в шатер. Рослый – чуть ниже меня, царевич стоял без панциря, и ничто не указывало на его высокое положение. Мягкую чистую тунику перехватывал кожаный ремень, на котором висел изукрашенный кинжал. Царевич не стремился потрясать великолепием: Гектор обладал той сдержанной внутренней силой, которая не нуждается во внешнем блеске.
Какое-то время он безмолвно изучал меня в мерцающем свете костра, я вновь увидел его серьезные карие глаза, красивое умное лицо, с усталыми морщинами у глаз и на широком челе. Густая борода скрывала впалые щеки. Тяготы войны сказывалась и на нем.
– Ты тот воин, что встретил меня у ворот, – сказал он наконец ровным голосом, в котором не было ни удивления, ни гнева.
Я кивнул.
Он снова внимательно оглядел меня:
– Как тебя зовут?
– Орион.
– Откуда?
– С самого далекого запада… Я пришел из-за морей, из краев, где садится солнце.
– Из-за океана? – спросил он.
– Да.
Хмурясь от удивления и помедлив, спросил:
– А что привело тебя на равнину Илиона? Почему ты на стороне ахейцев?
– Я исполняю обет перед божеством, – проговорил я.
– Перед каким?
– Перед Афиной.
– Значит, Афина послала тебя сюда поддержать ахейцев? – В голосе его слышалось беспокойство, почти тревога.
Покачав головой, я ответил:
– Я попал в лагерь ахейцев прошлой ночью. Прежде мне не приводилось видеть Трою. Оказавшись в самом пекле боя, я повиновался порыву. Не знаю, что толкнуло меня… Все случилось как-то мгновенно и помимо моей воли.
Гектор сдержанно улыбнулся:
– Лихорадка боя. Бог подчинил себе твой дух, друг мой, и вдохновил на деяния, которые смертный не мог бы совершить без посторонней помощи. Так бывает… Подобное не единожды случалось и со мною.
Я улыбнулся в ответ:
– Да, быть может, именно это со мной и произошло.
– Не сомневайся. Арес или Афина овладели твоим духом и наполнили твое сердце боевой яростью. В таком состоянии ты мог бы бросить вызов самому Ахиллесу.
Из темноты появились рабы, вынесли кресла, крытые натянутыми шкурами, принесли фрукты и вино. Следуя за Гектором, я сел и понемногу попробовал и того и другого. Троянское вино оказалось куда лучше ахейского.
– В твоей руке жезл вестника. Ты говоришь, что явился сюда как посол Агамемнона, – сказал Гектор, устало откидываясь на спинку скрипнувшего кресла.
– Я пришел предложить мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106