Мне пришлось признать правоту Политоса: он нашел свое место. Здесь его накормят, предоставят кров и будут ценить. Вскоре мы окажемся далеко, и пусть он поет о Трое и Елене все, что хочет.
Я вернулся к городским воротам за конем, оставшимся под присмотром стражников. Заплатив старшему несколько медяков, я направил гнедого по уходившей в глубь суши дороге. Я знал, что вижу Политоса последний раз, и новая потеря скорбью наполнила мою душу.
Впрочем, время и дорога смягчили мою печаль, подсластили горечь разлуки со своенравным другом.
Лукка вел нас по крутому, заснеженному перевалу, а потом мы спустились вниз на теплые плодородные равнины Киликии, где росли виноградная лоза, пшеница и ячмень, повсюду виднелись оливковые деревья.
Киликийские города закрывали свои ворота перед незнакомцами.
Падение империи хеттов здесь ощущалось в полную силу – городам не приходилось рассчитывать на защиту законов Хеттского царства и войска его государя. Все необходимое для путешествия мы выменивали у крестьян, которые относились к нам с нескрываемой подозрительностью. А потом повернули на восток по равнине и наконец направились к югу, все время оставляя море справа от себя.
Елена часто оборачивалась, боясь заметить признаки погони. Мы смотрели на море, когда оно оказывалось неподалеку, но паруса кораблей, которые нам попадались, не были украшены львиными головами.
В пути мы спали порознь – чтобы не дразнить людей. И делили ложе только в городах или поселках, где мои воины могли подыскать себе женщин. Это помогло мне понять, что моя страсть к Елене поддается контролю и не идет ни в какое сравнение с той любовью, которой я пылал к моей мертвой богине.
Понемногу Елена начала рассказывать мне о своей прежней жизни. Едва ей минуло двенадцать лет, ее похитил из загородного дома дяди какой-то местный князек, решив насладиться зреющей красотой девушки.
Ее отец выплатил выкуп седому разбойнику, и тот вернул ему дочь, не причинив пленнице вреда. Однако случай этот натолкнул отца на мысль выдать дочь замуж, и поскорей, пока она девственница.
– Все ахейские князья искали моей руки, – сказала Елена как-то ночью, когда мы расположились в небольшой деревеньке, обнесенной частоколом из заостренных жердей.
Старейшина решил проявить великодушие и принял наше небольшое войско. Лукка и его люди уже развлекались с несколькими женщинами, выказавшими к ним интерес. Мы с Еленой разместились в небольшой хижине из сырцовых кирпичей. Нам уже несколько недель не приходилось ночевать под крышей.
Она говорила задумчиво, почти скорбно, словно бы во всем, что с ней произошло, винила себя:
– При таком количестве женихов мой отец мог привередничать. Наконец его выбор пал на Менелая, брата великого царя. Для него это была выгодная сделка… Еще бы, породниться с самым могущественным царствующим домом!
– Ну а твое мнение его интересовало?
Она улыбнулась, точно ее позабавила явная нелепость моего вопроса:
– Я не видела Менелая до самой свадьбы. Отец надежно стерег меня.
– А затем появился Александр, – подсказал я.
– Да, Александр… Симпатичный, остроумный и очаровательный. И он обращался со мной как с человеком, как с личностью.
– Значит, ты по своей воле отправилась с ним?
Вновь улыбка осветила ее лицо.
– Не спрашивай. Ему даже в голову не пришло, что я могу отказаться. Все-таки, невзирая на блеск и обаяние, он вел себя подобно ахейцам и всегда брал то, что хотел.
Я заглянул в ее ясные голубые глаза, такие невинные и вместе с тем порочные.
– Помнится, в Трое ты мне говорила…
– Орион, – негромко перебила она, – в этом мире женщина должна смириться с тем, чего изменить не в состоянии. В Трое мне жилось лучше, чем в Спарте. Александр гораздо воспитаннее Менелая. Но никто из них не просил у меня руки: Менелаю меня отдал отец, а Александр увез меня от мужа. – И добавила застенчиво: – Единственный, кого добивалась я, – это ты. Только тебе я отдалась по своему желанию.
Я обнял ее, и больше в ту ночь мы не разговаривали. Однако я не знал, насколько можно верить словам Елены. Действительно ли она воспылала страстью ко мне или же, пользуясь своими женскими чарами, пытается сделать так, чтобы я защищал ее до самого Египта?
После Киликии наше путешествие стало протекать спокойнее. Банды грабителей и отряды дезертиров здесь попадались реже. Прекратились вечные стычки. И тем не менее каждый вечер Лукка заставлял своих подчиненных чистить оружие, словно бы наутро нам предстояло вступить в битву.
– Вот, господин, теперь мы направились в Угарит, – проговорил, обращаясь ко мне, Лукка, когда мы вновь повернули на юг. – Много лет назад мы осаждали этот город… Я был мальчишкой и бежал за колесницей отца, когда мы бросились в бой.
От могущественного некогда Угарита до сих пор оставались лишь жалкие обгоревшие руины: к почерневшим останкам стен лепились жалкие навесы и хижины, стоявшие на месте некогда прекрасных домов и могучих башен.
Я увидел свидетельство прежней мощи Хеттского царства, некогда настолько сильного, чтобы простирать руку за горы и сокрушать города, провинившиеся перед его великим царем. Но где теперь эта сила?.. Она исчезла, словно ветер унес ее, как песок с гребня оседающей дюны.
Впервые после лесистых холмов Трои я увидел лес; высокие могучие кедры раскидывали свои ветви высоко над нашими головами, и мы шли под ними, словно под сводами величественного живого храма.
Лес как-то внезапно кончился, и мы очутились в обожженной солнцем голой пустыне. Камни так раскалились, что до них нельзя было дотронуться. Ничего не росло здесь, только изредка попадались чахлые кусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106