Стены старого фермерского дома были увешаны разными металлическими тарелками, призами, фигурками, дипломами, прочими трофеями. На дальней стене висела холщовая занавеска, прикрепленная булавками с обеих сторон; она защищала самую ценную коллекцию.
Тайлер медленно подошел и приподнял ее. Вот они - четыре ружья: два никелированных «пурдейс», французское автоматическое и одноцилиндрическое «байкал». Под ними в шкафу свалено снаряжение. Глядя на все это богатство, Тайлер держал в руках и свое собственное «пурди», подаренное на шестнадцатилетие, - на стволе еще сохранились его инициалы, вырезанные рукой отца.
Мать Тайлера настороженно относилась к ружьям: ее брат был убит на охоте. Но Джек Тайлер научил сына осторожному обращению с оружием. Многочасовая практика и ноющая боль в плече сделали свое дело - Тайлер стал профессиональным стрелком. В семнадцать лет он выиграл чемпионат в графстве по стрельбе в глиняных голубей, будучи самым молодым участником. И вот теперь - перед ним фамильное достояние.
Внутри у него все напряглось, но даже не из-за воспоминаний об отце, все дело в причине, по которой он решил употребить столь дорогое для него оружие. Он выбрал верхнее из двух «пурди» и «франчи». Затем открыл шкафчик с боеприпасами и набрал столько гильз, сколько уместилось в кармане пиджака. Решил, что придет снова, если понадобится пополнить запас. Взяв выбранные ружья, он спустился с-чердака по шаткой лестнице и внизу зарядил все стволы.
Выйдя к вечеру из дому, Тайлер почувствовал себя разбитым и на секунду прислонился к забору.
Набрал полные легкие воздуха, ожидая, пока тяжесть отпустит его, но мысль о том, что ему предстоит, снова сделала его тело тяжелым. Он почувствовал отвращение к себе. Много животных уже погибло. Загоны были пусты, в самых неожиданных местах валялись разложившиеся на жаре туши. Вокруг фермы он насчитал еще около сорока погибших животных. Это больной скот, его все равно надо было уничтожить... Он взглянул на чердачное окно, словно боялся увидеть там отца, укоризненно качающего головой: ты зачем взял мои ружья?..
Тайлер выбрал «франчи», зарядил его, огляделся вокруг. Подойдя к свинарнику, остановил взгляд на крупных молочных поросятах, поднял приклад к плечу.
Он прицелился и выстрелил одним движением. Первое животное упало в грязь, когда последовал следующий выстрел. Поросята не пытались бежать, и, когда наконец в ружье не осталось патронов, загон оказался полон их трупиков. Голубоватая дымка пороха мягко поднялась вверх, забивая дыхание.
Тайлер перезарядил ружье и решительно направился к сараю, где в ожидании дойки томилось полдесятка коров.
Тайлер сжал зубы и открыл огонь, слезы застилали глаза, лицо его стало ужасным, уши заложило от ружейной пальбы и мычания скота. А внутри не утихал иной звук: стон его горя.
Дым рассеивался, и он снова открыл огонь. Рыдания душили его, он старался держать ствол прямо. Плечо нестерпимо ныло.
Тайлер беззвучно шевелил губами, продвигаясь к следующему сараю. От крупного скота он шел к свиньям, потом к овцам. «Франчи» в его руках раскалился докрасна. Наконец Тайлер отшвырнул ружье, его руки были запачканы кровью. Он взял «лурди», проверил заряд и направил оба дула на большого быка. Выстрел - и животное рухнуло. Тайлер почувствовал, как по его лицу текут горячие струйки слез: ведь сегодня он не просто убивал животных, он расстреливал все, чему учил его отец. Сегодня он пролил кровь памяти. «Пурди» буквально взревел в его руках.
Каждая вспышка была обличительным криком. Тайлер вскрикивал от каждого залпа, его жалость постепенно перерастала в злость. Он продолжал свое черное дело.
На земле валялась груда пустых гильз.
- Ванденбург, - бормотал он, сжав челюсти. - Ублюдки. Вы мне заплатите за это. Никто не уйдет. - Тайлер был уверен, что он сдержит свое слово.
Кровопролитие продолжалось.
Тайлеру потребовался час, чтобы справиться с животными, которых ему удалось найти на ферме. Его руки были налиты свинцом, глаза жгло, ноздри забиты гарью от ружейного масла и пороха. Он упал на колени, жадно глотнул воздух, который как бы стал вязким от запаха крови. Наконец он поднялся и, пошатываясь, поплелся к дому. Взяв как можно больше патронов, он загрузил ими машину, на сиденье бросил ружья, ему казалось, что прошла вечность...
- Простите меня, - прошептал он, толком не зная, к кому обращены эти слова - к памяти родителей или тех невинных жертв, которых он должен был защищать. Со двора он выехал не обернувшись.
* * *
Джо сидела на краю кровати и вслушивалась в тишину отеля. Пусто и тихо. Девушка встала и подошла к двери. На мгновение она остановилась, затем рывком распахнула дверь. Посмотрела вправо, затем влево: коридор пуст, двери в другие комнаты закрыты. Положив ключ в задний карман джинсов, Джо закрыла дверь своей комнаты. Бесшумно подойдя к первой ближайшей двери, она повернула ручку. Дверь не открывалась. Джо опустилась на колени и, прищурившись, заглянула в замочную скважину. В комнате занавески были опущены. Джо поднялась и пошла по коридору дальше, повернув за угол, подошла к лифту. Еще одна дверь. Девушка, оглядываясь на лифт и словно ожидая чьего-то появления оттуда с минуты на минуту, перевела дух. Сколько же гостей оказались инфицированы таинственным вирусом и куда они все подевались? Кто-то из обслуживающего персонала - она это знала - оставался в отеле. После инцидента с Бейтсом тут не оставалось никаких сомнений...
И эта дверь, перед которой она стояла, тоже оказалась запертой. Джо уже собралась уйти, когда услышала изнутри шум, что-то похожее на тяжелые горловые вздохи или на дыхание астматика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72