– Он многое потерял, – заметил Лаврин, усмехнувшись. – Но эта француженка драчунья.
Мадам громко рассмеялась.
– Неужели ты все еще так плохо знаешь меня? – спросила она. – Мы заткнули ей рот кляпом, и Хэтти удалила ей все волосы с лобка горячим воском. Маленькая сучка теперь гладкая, как яйцо. И выглядит лет на двенадцать. Можешь представить, что сделает этот сумасшедший Неббетт, чтобы попробовать это?
Лаврин передвинул слона и удалил с поля пешку противника.
– Надеюсь, Лилия, она не создаст слишком много проблем.
– Если я получу от Неббетта то, что мне нужно, я закрою глаза на все доставленные мне неудобства. – Ее глаза, пронзительные и цепкие, как у ястреба, устремились на шахматную доску. – К сожалению, у Хокстона другие вкусы. Если бы было иначе, мы бы украсили наш торт превосходной сливой.
– Но у него есть сын, – сказал Лаврин. – Он известен своей репутацией мота и прожигателя жизни.
– И именно поэтому он совершенно бесполезен для нас. – Вострикова усмехнулась. – Если ему не взбредет в голову, конечно, примерить на себя папочкины туфли.
– Сейчас в министерстве внутренних дел бушует небольшой ураган, – сообщил Лаврин, неопределенно махнув рукой. – Поговаривают, лорд Хокстон намеревается отрядить сына в министерство иностранных дел для выполнения какого-то секретного задания.
– В самом деле? – На лице мадам появилась зловещая улыбка. – Значит, Лаврин, мне придется внести поправки в мой план. Очень может быть, что нам потребуется этот человек, и мы найдем способ заинтересовать его.
Затем Вострикова снова выпрямилась в кресле. В эту минуту Лаврин вдруг явственно понял одну вещь, в его голове словно сверкнула маленькая молния – скоро ему придет конец.
– И, Лаврин, друг мой, – мягко сказала она, – я буду надеяться, что всегда смогу на тебя положиться.
Федра прижала ладони к деревянной колонне, поддерживающей в центре крышу беседки, потом повернулась и прижалась к колонне спиной. Стараясь расслабиться, она втянула в себя наполненный запахами весны воздух. Ощущался и аромат только что распустившихся деревьев, и примешивающийся к нему запах недавно вскопанной земли. Игра света и теней превращала сад в заколдованное королевство.
В гостиной миссис Уэйден сделалось слишком жарко и душно, хотя все окна были открыты настежь. Воспользовавшись моментом, Федра тут же сбежала в сад, чтобы немного отдохнуть от толпы гостей, постоянно вовлекающих ее в бесполезные скучные разговоры. К тому же она была не в том настроении, чтобы танцевать. А танцевать пришлось бы вальс, и Зоуи обязательно заставила бы ее это делать. Пианистка уже направлялась к инструменту.
Играла она хорошо, и музыка была выбрана приятная. Шуберт, подумала про себя Федра. Закрыв глаза, она позволила себе немного насладиться плывущими по саду мягкими волнующими звуками.
– Должен сказать, – послышался тихий голос чуть ли не около ее уха, – меня не слишком волнует то обстоятельство, что лорд Роберт весь вечер не сводил глаз с вашего корсета.
Глаза Федры мгновенно распахнулись, и у нее перехватило дыхание.
Прямо напротив нее, опершись спиной о другую колонну и сложив руки на груди, стоял Тристан Толбот – олицетворенный идеал мужчины. Как долго он находился здесь?
– Послушайте, мистер Толбот, – глухо прошептала Федра, – вы всегда так подкрадываетесь к людям, чтобы напугать их до смерти?
– Прошу прощения, – пробормотал он, отделяясь от колонны. – Я совсем не хотел пугать вас.
– Неправда, – возразила Федра. – Не могли же вы прийти следом за мной.
– Почему же не мог? Я многое могу, – прошептал он. – Будем считать, что это волшебство. И я волшебник.
Его слова не уняли ее волнения, а лишь усугубили его. И еще Федра почувствовала, что на нее вдруг навалилась усталость.
– Думаю, мне лучше вернуться обратно, – проговорила она.
– Подождите. – Тристан внезапно взял ее за запястье. Федра опустила глаза и посмотрела на его руку – она была широкой, с длинными крепкими пальцами и удивительно теплой. – Прошу извинить меня, Фе. Неужели я и в самом деле так расстроил вас?
Да, он действительно расстроил ее, но Федра не собиралась в этом признаваться. Дело было отнюдь не в Тристане Толботе, а в ней самой, в том странном и сильном тяготении, которое она испытывала к этому мужчине. Внезапно ей открылось существование в нем темных, пугающих глубин. А если она ошибалась? Если эти глубины только лишь мерещились ей? Если блестящий фасад и был его сутью? Ей уже случалось ошибаться раньше. Поэтому не стоило так торопиться с выводами.
Внезапно в доме стихла музыка. Послышались аплодисменты и смех, и пары стали расходиться.
– Я хотела лишь несколько минут побыть одна, – сказала Федра, собираясь выйти из беседки и вернуться в гостиную.
– Но как вам это удастся в комнате, полной гостей? – спросил он, подходя к ней ближе. – Сейчас там просто сумасшедший дом.
Федра подняла голову и бросила взгляд на окна. В гостиной пары готовились танцевать кадриль, весь центр комнаты был заполнен, казалось, народа стало еще больше. Она отвернулась и шагнула назад.
– Что ж, хорошо, – проговорила Федра. – Давайте останемся, сэр. Мне хотелось бы кое-что сказать вам.
Толбот продолжал стоять рядом с ней и скользить по ее лицу оценивающим взглядом, который иногда опускался чуть ниже.
– Кажется, – сухо заметил он, – мы уже не флиртуем.
– Нет, мы не занимаемся такими глупостями. – Федра наклонила голову, пытаясь поймать его взгляд. – Поднимите голову, мистер Толбот! Будьте так любезны, смотрите мне в лицо, а не на мою грудь. Вы и лорд Роберт сделаны из одного теста, что бы вы там ни говорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97